Вахтер услужливо нашел номер комнаты И. Т. Викулова, и я взлетел в скоростном лифте на шестнадцатый этаж. Главный специалист оказался веселым толстым человечком, ничуть не смутившимся при виде моего удостоверения, и тут же весело признался, что он «стибрил «Виконта» в прошлом году в Кисловодске, в санаторной библиотеке. Каким образом копирка попала между страниц книги, он не знал, но для заполнения счетов на электричество и газ действительно пользовался.
— А где же вы его отыскали?
— Кого?
— Да «Виконта», конечно!
— Вот я как раз хотел вас спросить, Игорь Трофимович, как этот роман мог попасть к некоему Диме?
Никакого Димы Викулов не знал и вообще не помнил, куда у него делась эта книга. Поскольку ворованное впрок не идет, он не был обеспокоен этой пропажей. Посмотрев на карасевский набросок, Викулов обрадовался:
— Да это же Вовчик!
Мама родная, час от часу не легче…
— Так я же теперь знаю, что получилось, товарищ следователь! Или я должен говорить «гражданин следователь»?
— Говорите, как вам больше нравится. Как мы можем найти этого… Вовчика?
Викулов смешно потер нос ладошкой, и он у него стал как свекла.
— Дело немножко деликатное. Но догадываюсь, что ищите вы его не просто так. У вас машина? Поехали. К театру ВТО в переулке около улицы Ермоловой. Знаете? Ну, ничего, я покажу. Как Высоцкий пел: «Где твой черный пистолет? На Большом Каретном!» Вот это там.
За шесть минут езды Викулов южной скороговоркой успел изложить историю знакомства с Вовчиком — Димой.
Неделю тому назад его дама сердца, актриса театра ВТО, женщина веселая и общительная, но, к сожалению (или к счастью), замужняя, нагрянула к Викулову в гости со своей подругой Лялей, актрисой того же театра. Ляля привела с собой молодого человека атлетического сложения — Вовчика. Сидели, пили глинтвейн, приготовленный Вовчиком, слушали Аркадия Северского и Хулио Иглесиаса. Подруга с Вовчиком часов в одиннадцать ушли, а утром обнаружилась пропажа: исчезли инкрустированные под старину серебряная зажигалка и портсигар, которые он положил на письменный стол, где, как он припоминает, лежал и прикарманенный Вовчиком роман Дюма. Дама сердца к Ляле — чего, мод, ты уголовников в порядочные дома приводишь, которые моих друзей обворовывают. А та на нее: как ты смеешь так говорить про моих знакомых. Поругались.
— А вы уверены… — начал было я.
— Уверен, уверен, все эти вещички вместе лежали…
— Да нет, Игорь Трофимович, я спрашиваю, вы уверены, что его Вовчиком звали?
— И в этом уверен. Вообще-то он придурковатый какой-то, все пытался нам доказать, что беды человеческие от перенаселения земного шара, надо уничтожить слабых, оставить только достойных. Себя он явно причислял ко второй категории. На что я ему ответил, что пятьдесят лет назад мир эту теорию уже слышал. И ни к чему хорошему это не привело…
— А я не знала, что милиционеры бывают такие красивые, — протягивает мне вялую ладонь Ляля.
— Я, между прочим, из прокуратуры.
— Ах, вот что. Это, конечно, в корне меняет дело, — усмехается Ляля.
Мне не до шуток. Актриса выслушивает меня внимательно и качает головой:
— Как перед Богом клянусь, я с ним только в тот день познакомилась. Это было в прошлую субботу. Я после репетиции зашла выпить кофе… Какое кафе? В саду «Эрмитаж», на открытом воздухе. Там они сидели двое…
— Двое?!
— Вы знаете, я близорука, не хочется признаваться в этом красивым молодым людям. И очки предпочитаю не носить. С Вовчиком был юноша, и я строила ему глазки, просто так, по привычке. Но он особого внимания на меня не обратил. В нем было что-то странное, знаете ли. Вроде бы он педик. Потом молодой человек куда-то исчез, как испарился, а Вовчик нагло подсел за мой столик.
Я показываю Ляле фоторобот второго убийцы Ким.
— А вы знаете, похож. Волосы ежиком, как и у Вовчика, кстати. Но голову не могу дать на отсечение, что это он. Рисунок какой-то расплывчатый…
Но я его узнаю, если увижу. Думаю, что узнаю… Во что одеты? Оба в черные кожаные куртки, это я хорошо помню…
На следующий день после убийства Ким оба преступника сидят напротив Московского уголовного розыска и попивают кофе. Убийцы, лишенные охранительного разума: вместо того, чтобы забиться в нору и сидеть там, дрожа от страха, что их сейчас накроют, они разгуливают по Москве знакомятся с женщинами, проповедуют им гитлеровские идеи…
