* * *
Ошеломленный встречей, Скорцени вернулся в приемную Чайного домика. Он все еще ощущал на себе взгляд Гитлера, «мощный взгляд опытного гипнотизера». Скорцени закурил и сделал несколько глубоких затяжек. Вскоре перед ним снова возник Гюнше и сообщил, что в соседней комнате его ждет генерал Штудент. Скорцени вошел в комнату, где представился генералу Штуденту, опытному командиру германских воздушно-десантных войск. (В Третьем рейхе ВДВ относились к ВВС в отличие от Великобритании и США, где они относились к армии.) Гитлер поручил Штуденту руководство операцией по спасению Муссолини, получившей название «Эйхе» (Дуб). Скорцени показалось, что у Курта Штудента приятное, внушающее доверие лицо, которое, однако, пересекал глубокий шрам, проходивший по лбу (результат ранения пулей снайпера в 1940 году).
Неожиданно раздался стук в дверь, и в комнате появился еще один человек. Это был Генрих Гиммлер. Когда-то он был обычным фермером, теперь же стал главой СС и, таким образом, главным начальником Отто Скорцени, не говоря уже о том, что являлся одним из самых влиятельных и могущественных людей Третьего рейха.
После коротких рукопожатий Гиммлер предложил обоим садиться. Судя по всему, он был чем-то обеспокоен.
Заговорив первым, рейхсфюрер обрисовал политическую обстановку, сложившуюся в Италии, и рассказал о событиях, произошедших после отстранения Муссолини от власти. Он считал, что новое правительство, руководимое Бадольо, вряд ли сохранит верность государствам «оси». Гиммлер полагал, что Бадольо изменит своим союзникам и заключит сепаратный мир с англоамериканцами сразу, как только подвернется такая возможность.
Далее рейхсфюрер назвал ряд имен итальянских военных, политиков и аристократов, часть которых он охарактеризовал как союзников, других же именовал предателями. Этот список показался Скорцени бесконечным, и, когда он попытался сделать записи, Гиммлер сурово остановил его:
«Никаких записей! Все должно оставаться в абсолютной тайне! Вы должны наизусть запомнить эти имена!»
Ни Скорцени, ни Штуденту не удалось вымолвить ни слова, а Гиммлер продолжал осыпать их лавиной различных имен и указаний.
«Измена Италии очевидна, — сказал он. — Это лишь вопрос времени. Представители Италии уже ведут в Португалии сепаратные переговоры с союзниками».
За этими словами последовал новый каскад имен, географических названий, секретных документов. Затем Гиммлер приступил к беседе с генералом Штудентом.
Скорцени посмотрел на часы. Было уже почти одиннадцать часов вечера. Его товарищи в Берлине, по всей видимости, не находили себе места от беспокойства. Он попросил разрешения отлучиться на минутку, чтобы позвонить по телефону.
В коридоре, дожидаясь, когда его соединят с Берлином, Скорцени закурил. В следующую секунду он увидел Гиммлера, который заметил зажженную сигарету и тут же гневно обрушился на Скорцени: «Неужели вы не можете обходиться без сигарет? Похоже, вы не тот, кто нам нужен для выполнения этого задания!»
«Многообещающее начало, — сказал себе Скорцени и каблуком раздавил окурок. — Неужели я не понравился герру Гиммлеру и могу лишиться моего почетного задания?»
Англичане не преминут этим воспользоваться, русские этому обрадуются, англичане высадятся (на побережье Италии). Не будет преувеличением сказать, что от Италии всегда попахивало изменой.
Гитлер о государственном перевороте в Италии 26 июля 1943 года
Возможно, Скорцени этого не знал, но целые сутки до его прибытия «Волчье логово» было взбудоражено и гудело, словно пчелиный улей. Суровая же правда заключалась в том, что свержение Муссолини застигло главу Третьего рейха, как, впрочем, и всю нацистскую верхушку, врасплох.
Разумеется, немцы были не так наивны, чтобы совершенно исключать возможность переворота в Италии. Более того, поскольку авантюра в Северной Африке завершилась для стран «оси» позорным провалом и вторжение союзников в Италию в любой момент могло обернуться реальностью, Гитлер вот уже несколько месяцев с подозрением следил за действиями итальянского королевского дома. Фюрер на протяжении нескольких лет постоянно твердил о том, какую угрозу представляют король и его ближайшее окружение — причиной этому было его презрение к буржуазии и правящему классу, — которых он в своих речах называл не иначе как пятая колонна аристократии. (В августе 1939 года, накануне начала войны Гитлер убеждал своих генералов в том, что Муссолини якобы является «залогом успеха» и, если его убрать с политической арены, «мы не можем быть уверены в верности Италии странам „оси“. Итальянский же двор в целом настроен против дуче». Впрочем, Гитлер и король Италии прониклись друг к другу неприязнью уже давно («Нацистский заговор и агрессия», том 3, с. 582). Немцам также не давало покоя пошатнувшееся здоровье Муссолини, поскольку это ставило под сомнение стабильность фашистского режима в Италии.
