Этого петуха все боялись, кроме Пал Данилыча. Он был похож (петух, а не Пал Данилыч) на гусарского генерала, весь в разноцветных перьях, и шпоры как сабли. Любимое его занятие – сражение. Все равно с кем. Я один раз даже видел, как он нападал на стоящий у забора мотоцикл.
Пришлось к тете Клаве идти мне. Она жила на соседней улице. Я подошел к забору, остановился и позвал погромче:
– Теть Клав! Здравствуйте!
– Чего орешь? – послышалоcь совсем рядом, где-то внизу, и появилась тетя Клава в купальнике. Она загорала у самого забора на резиновом матрасе. – А! Ваську моего боишься? – Она засмеялась. – Сейчас принесу. – И пошла в свой курятник, из которого снабжала яйцами весь наш поселок. – А я вот его не боюсь. Он меня любит. – И заорала: – Ты что! С ума сошел!
Тетя Клава вылетела из курятника с кошелкой яиц и побежала к забору. Васька, нахохлившись и опустив крылья до земли, злобно гнался за ней, пытаясь клюнуть в голую пятку.
Пробегая мимо меня, тетя Клава сунула мне в руки кошелку и помчалась дальше. Васька за ней. Она кинулась от него в туалет. А он взлетел на его крышу, похлопал крыльями и прокукарекал изо всех сил, как победитель в бою. Справился!
Васька был очень доволен. Потому что сражаться ему удавалось нечасто. Все заранее обходили его стороной, потому что он бросался в бой без предупреждения.
Забрав кошелку с яйцами, я пошел домой. У нашего участка уже стоял длинный грузовик, и рабочие сгружали с него всякие деревянные щиты, рамы, доски и рулоны рубероида.
Вот еще новости! Я-то думал, что этот хозблок привезут в сборе. А это конструктор какой-то.
Посреди участка стоял гордый папа и указывал, куда что складывать. Алешка все еще с пустым ведром торчал рядом и с недоумением за всем этим наблюдал.
Я сдал яйца маме и пошел за водой. А когда вернулся, машина уже уехала, а папа держал в руке какие-то бумажки и рассматривал их с интересом. И даже немного с опаской. Алешка подпрыгивал рядом, пытаясь тоже в них заглянуть.
– Сэкономил, – гордо сказал папа, потрясая бумагами. – Знаешь, сколько они за сборку берут? Жуть! А мы вот сами соберем, по этой толковой инструкции. А что? Не сообразим, что ли? – Тут и мама подошла. – Да у нас у всех образование. У нас с мамой в сумме три высших. А у вас с Алешкой в сумме почти что одно среднее…
– Правда, так себе, – заметила мама. – Могло бы и получше быть.
– Справимся! – Папа был страшно горд, что привез для нас жилой дом в виде хозблока, да еще сэкономил на его сборке. – Так: молоток, ножовка, рулетка! Вперед, друзья!
– Так, – уточнила мама. – Миска, кружка, ложка! Руки мыть! Обедать!
– Тоже неплохо, – согласился папа, с облегчением засовывая инструкцию в карман куртки.
По-моему, он не очень-то в ней разобрался, больше храбрился перед нами. Чтобы отцовский авторитет не потерять.
И вот настал час сборки. Мы уселись на траве в кружок, папа разложил листы инструкции.
– Так, так, – бодро приговаривал он, бегая по ней глазами и водя пальцем. – Все ясно и просто. Это блоки для фундамента, мы их вон там разложим, на травке, под березкой. На них – вот эти балки, на балки – пол. Потом собираем стены, вписываем окно и дверь, накрываем крышу и… И ночуем сегодня «под крышей дома своего». Ура?
– Ура, – недоверчиво пискнул Алешка. А я подумал, что ночевать «под крышей дома своего» мы будем не сегодня, а недели через две. Неделю будем разбираться в чертежах, а неделю – собирать по ним этот самый хозблок. Конструктор загадочный.
Правда, сначала все было действительно «ясно и просто». На травке, под березкой, рядом с палаткой мы разложили бетонные блоки – получилось очень красиво: шесть камней среди природы. Уложили балки и настелили из готовых щитов пол.
Ну и дальше все вроде бы шло ладом. Папа не отрывался от схемы и командовал, не поднимая головы. Алешка тоже смотрел в чертежи, только вверх ногами, и поправлял папу. А я работал по их противоречивым указаниям.
Когда мы собрали и возвели стены, из палатки вышла мама:
– Скоро ужин, – сказала она и вдруг нахмурилась: – А это что такое? – Ее взгляд удивленно остановился на почти готовом «жилом доме».