Пространство в верховьях интересующего нас ущелья было не просто открыто для визуального наблюдения, оно еще и контролировалось множеством дублирующих друг друга приборов. Если не сработает один, сработают другие. Контроль над оставшимися тридцатью процентами границы — это вопрос финансирования погранслужбы, он может решиться только на больших верхах, так уверяли пограничники. Для этого требовалась политическая воля. Остальное решаемо, как и большинство других проблем. Было бы желание. В данном случае дело было только за ним.
Наша подготовка к проведению операции была стандартной. Точно так же мы готовились и в городке бригады. Причем готовились каждый день. А в командировке режим подготовки был иным. Здесь не было условий для создания полноценных тренировок. И потому солдаты отдыхали больше обычного. Единственное, что было доступно в городке, — это «Полоса разведчика»[5], которую использовали чаще всего для проведения утренней разминки, и «Скалодром»[6] в ее завершении. Полоса препятствий, кстати, была весьма удобной и для отработки навыков ползания. Ну и спортзал, где можно было заниматься рукопашным боем. Комплект боксерских мешков и манекенов был доступен для всех. Вот эти виды подготовки и занятия в учебных классах по специфическим дисциплинам, таким, например, как изучение тонкостей минного дела или снайпинга, и применялись в подготовке к операции. И нагрузки давались предельные, какие только может выдержать солдатский организм. Таким образом, начало операции, где стреляют и где есть прямая угроза для жизни, было для солдат своеобразным «праздником», потому что давало возможность отдохнуть от занятий…
* * *
— Питиримов! Я у тебя за спиной, вижу тебя и Мукомохова. Что застряли?
Младший сержант с рядовым залегли в середине узкого и относительно длинного, метров в шесть-семь, прохода между скалами.
— Взрывное устройство сложное, товарищ старший лейтенант, — за младшего сержанта ответил сапер. — Внизу только «растяжки», сейчас будем искать сами мины. Я так полагаю, взрывные устройства должны быть простыми фугасами, которые направлены на то, чтобы скалы на проход уронить. Придавить тех, кто здесь пойдет, и проход закрыть. К нам пока лучше не приближаться.
— Помощь нужна? — Конечно, минное дело я знал немного лучше, чем младший сержант Питиримов, и примерно настолько же хуже, чем рядовой Мукомохов.
— Никак нет. Сами справимся.
— Товарищ старший лейтенант, — опережая на секунду мое желание самому с ним связаться, вышел на связь младший сержант Хозяинов. — Тут какие-то странности для непосвященных.
— Рассказывай! Кроссворд на скале нарисовали?
— Я бы сказал, хуже. Под скалу шесть лазов. Абсолютно одинаковые. Но проходят часовые, я думаю, только по одному.
— Спички есть?
— Конечно. Охотничьи…
По коробку таких спичек в полевых условиях обязан иметь при себе каждый солдат спецназа. Этот коробок входит в комплект обязательных вещей точно так же, как коробка со средствами санитарной обработки и первой медицинской помощи, независимо от того, есть ли во взводе санинструктор и какой запас медикаментов он при себе имеет.
— Проверь каждый лаз на сквозной выход. По отклонению пламени. У сквозного прохода будет или тяга, или, наоборот, выдувание пламени.
— Уже проверили, товарищ старший лейтенант. Все — сквозные.
— Тогда придется искать. Предупреждаю, осторожнее. Наверняка пять из них — заминированы. Здесь хитрые спецы работают…
— Понял. Лезу первым…
Хозяинов, как всякий командир отделения, владел саперным делом.
— Докладывай чаще…
— Как за скалой окажемся, сразу доложу. Конец связи…
— Конец связи… Кувалдин! Слышишь меня?
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
— Что там у вас?
— Отдыхаем. Загораем под звездами. Ждем команды.
— Понятно. Ждите. Уже скоро…
— Старлей, это майор Рудаковский, — вышел на связь командир экипажа «Ночного охотника», что барражировал в отдалении.
— Слушаю вас, товарищ майор.
— Нам не мешало бы на заправку слетать…
— Сколько это времени займет?
— Думаю, никак не меньше сорока минут. На всякий случай выпрошу у тебя пятьдесят. Через пятьдесят минут вернемся на место. Тебе еще сколько ползать?
