— Чего ж не отстреливался? — поинтересовался опер.
Парень, морщась от боли, сплюнул и злобно вскрикнул:
— А ты какое право имеешь шмалять? Мы ничего противозаконного не совершали!
— Ты убегал от представителя власти, несмотря на предупреждение.
Подошел Топков, доложил:
— Ушел второй в темноте.
Капитан кивнул на раненого:
— Этот не уйдет. Давай аптечку из наших «Жигулей».
Гена принес и протянул антисептику и бинты бандиту. Тот перевязался. Оперы, поддерживая его, отвели на дачу. Зажгли там свет, приковали парня наручниками на террасе.
Размотали одеяло с куля, брошенного бандитами. Внутри — труп. Еще одно тело уже было погружено в «уазик», а третий мертвец дожидался в гараже. Розыскники пошли осматривать дачу.
На ее втором этаже Кострецов закурил, выйдя на балкон, идущий из комнаты, где скрывался Белокрылов. Сказал Топкову:
— Засада на генерала на участке была. Он ее засек, вызвал спецбригадовцев. Те приголубили востряковских ножами, пулей. А мы с тобой захомутали их похоронную команду.
— С почтением уголовники относятся к смерти, — заметил Гена.
— Это единственно для них посильно духовное. Что-то и у этих полузверей в башке происходит, когда видят: тот, с кем жрал, пил, баб драл, деньги хапал, — совершенно без аппетита валяется. От озадаченности они и похороны любят устраивать шикарные. Напоследок угодить уже воняющему телу. А есть ли душа у братана, куда она отлетает — их не интересует.
Они спустились на террасу к прикованному бандиту. Кострецов сел напротив него и осведомился:
— Вован послал братков домой доставить?
— Не знаю никакого Вована, — сжав зубы, ответил парень.
— Я о бригадире вашем. Вы ж востряковские. У вас там кладбище знаменитое. Половина бандитской Москвы похоронена, да и взрывали уже его ветераны-афганцы, тоже уголовнички. Самое место там будет и твоим сегодняшним корешам. Как свиньям им тут глотки резали, мочили по всем правилам.
— Сука ментовская! — прошипел блатарь.
Кострецов приподнялся и ударил носком ботинка ему прямо в рану. Парень закричал от боли.
— Выбирай слова, падаль, — мрачно произнес капитан. — Как же вы, твари, обнаглели! Да я с тобой при этих трех трупах что хочу, то и сделаю. Могу на тебя их повесить, могу тебя вообще кончить, как при попытке к бегству. Так что отвечай мне вежливо, параша.
Парень затравленно глядел из-под низкого лба, мокрого от выступившего пота. Кострецов спросил:
— Вован вас послал?
— Он.
— Давно в его бригаде пашешь?
— С год, наверное.
Капитан протянул ему сигарету. Парень поглядел на кострецовские кулаки, подумал и взял. Капитан поднес зажигалку, рассуждая вслух:
— Архимандрита Феогена вы положили, но Сверчка потеряли. А теперь снова у вас неудача — три трупа. Это покруче всех ваших последних потерь. Неужели после всего этого Вован на бригадирстве останется?
— Такое не моего ума дело, — хмуро произнес бандит.
— Тебя как кличут?
— Матюха.
— Ты что, Матюха, тупой? — пристально взглянул Кострецов.
— Нет.
Кость опять вскочил и ударил его ногой в бедро. Матюха выронил сигарету, согнулся и закричал, затряс головой от дикой боли.
— Сигаретку-то подними, раз я тебя угостил, — тихо проговорил Кость.
Парень наклонился, подобрал бычок. Капитан продолжил как ни в чем не бывало:
— Недовольны должны быть паханы Вованом. Как ему выкручиваться? Или завал Феогена ему в большой зачет? Кто валил архимандрита Феогена Шкуркина в его квартире на Арбате?
Матюха, кусая от боли губы, пробормотал:
— Не был я в том деле. Там все на Воване было.
— Что — все?
— Ну, организовывал мокруху ту сам Вован, — мялся Матюха.
— Организовывал или сам Вован Феогена убивал?
Морда Матюхи исказилась.
— Да как я могу такое лепить, коли там не был!
— А мне протокол с твоих показаний не писать. Рассказывай, что в бригаде по этому поводу говорят.
Матюха задумался, повесив голову, придерживая рукой повязку на бедре, через бинт которой от ударов опера сочилась кровь. Наконец проговорил:
— Вован, конечно, того попа мочканул и большие бабки с его хаты снял. За попа ему была благодарность, а про бабки пока втихаря говорят.
— Это про тайники у Феогена, что ли?
— Во-во. Сверчок когда живой был, кому-то доказывал, что у попа по углам навалом насовано. А как Вован с попом разобрался, про те кубышки ни слуху ни духу.
