За кофе с ликерами Ловунов, немного забывшись, что пьет с митрополитом, откровенно высказался:
— Когда коммунисты боролись с религией, они не понимали простой вещи. Человек приходит в храм не к священнику, а к Богу! Они ж со своими чекистами думали, будто бы достаточно протащить в церковь пьяницу, педераста, развратника или вора, и люди потеряют веру. И что же мы, новая власть, получили от этих кретинов в наследство? Мы пытаемся опереться на эту церковь. Но кто в ее священнических кадрах? Те, кого насадили те идиоты со звездами во лбу: стукачи, пьяницы, гомики! С тех пор все они достигли высоких постов. И нам не на кого здесь по духовному счету рассчитывать!
Кирин Гоняев от такой тирады вмиг протрезвел, пристально поглядел на этого мальчишку. Так и не понял: издевается Ловунов над ним или глуп? Велеречиво произнес:
— Безусловно, много нечисти из советского прошлого к нам занесло. Взять того же Феогена. А приходится и с такими дело иметь, чтобы церковь финансово укрепить и противопоставить могуче против врагов рода человеческого.
В этот момент раздался сигнал Киринова сотового телефона, лежащего на столе. Митрополит взял его, ответил, а потом, насупившись, выслушал длинный монолог абонента. Наконец коротко сказал в трубку:
— Немедленно вылетаю в Москву.
Он выключил сотовик, печально произнес:
— Из Москвы звонили. Только что я нехорошо помянул, осудил архимандрита Феогена Шкуркина. Господи, прости меня, грешного… А Феогена, оказывается, на днях дома убили. Я уверен, что это рук епископа Артемия дело.
Протрезвел и Ловунов.
— Тот самый Феоген, что протекцию по алмазам в Роскомдрагмете обеспечивал?
— Да.
Зеленоглазый Виктор Михайлович взбодрился.
— Так это нам Бог помогает! Если копнут по закулисе наших алмазных дел, Феоген — непосредственный реализатор Дополнительного соглашения — сгинул. И как вовремя! Теперь пусть трясут: все на архимандрита спишем.
Воняев разгладил бороду, произнес нравоучительно:
— Бог в таких делах не помогает. Всевышний попускает, чтобы нас, грешных, воспитывать. А вот враг рода человеческого услужлив по-медвежьи. Так что не рукоплещите прежде времени, Виктор Михайлович.
— Простите, владыко, полез на вашу территорию. Мне с нее лавров не надо. Но с убийством Феогена наша ситуация сильно облегчается.
— Прямо сейчас вылетаю в Москву, надо замену Феогену поставить. — Он иронически поглядел на Ловунова. — Зря, выходит, вы искры метали?
Опустил глаза, выпил вина Ловунов. Проговорил добродушно:
— Не взыщите, отец Кирин. Но теперь-то у вас руки развязаны.
— Да, постараюсь архимандриту, царствие ему небесное, достойную замену произвести. — Митрополит, не выдержав, усмехнулся. — А то покойник много себе последнее время позволял. Не хотел вам всего о Шкуркине говорить. Но он в своем образе жизни так размахнулся, что мог бы и без паломнических и алмазных операций привлечь к нашим особам внимание. Дошел до того, что девицу себе на содержание взял. Монах!
Ловунов покачал головой.
— Крутовато. Такой бы нас с вами, владыко, под монастырь с решетками мог подвести. А что этот Артемий Екиманов? Вот так запросто убрал влиятельного деятеля ОВЦС?
Квадратное лицо Кирина передернулось.
— Предельно Артемий обнаглел! Запросто, вы говорите? Да нет, он через третьих лиц грязные дела привык обделывать. Повязан епископ с уголовниками, те и стараются. Какую-то перестрелку в квартире Феогена изобразили. А убийство любого церковного чина в наше время что? Нынче священников по разным поводам убивают.
— Вам нужна помощь, чтобы Артемий угомонился?
— Думаю, что обойдусь своими силами.
Не сходила с лица Ловунова озабоченная гримаса.
— В епархии Артемия живет патриарх. Придется с этим патриаршим любимчиком повозиться.
— Ничего, как-нибудь. Меня его святейшество не так, как этого пижона привечает, но достаточно уважает, — намекнул Кирин на то, что благодаря своим негласным коммерческим операциям стал едва ли не главным финансистом патриарха.
Он налил себе воды со льдом, сбивая хмель. В свои внутренние дела по церковному клану митрополит не посвящал даже испытанного вдоль и поперек Ловунова. Тем более что «обходиться» с Артемием после убийства Феогена требовалось, возможно, его же расстрельным способом, а не обычными приемами закулисной борьбы вокруг патриарха.
