Но вина? Он делал то, что считал необходимым.
Что касается долгов, то, стиснув зубы, он оплатил почти все, перед тем как покинуть Лондон. Довольно скоро его каникулы закончатся, и ему снова придется рыскать у игральных столов, чтобы гарантировать себе еду и кров на следующий месяц. Хотя одет будет лучше. Он джентльмен, слава Богу, в придачу еще и хорош собой. Расходы на новый гардероб были необходимы, и он даже не усомнился в этом, зато теперь выглядел просто шикарно.
Дорожка вилась вокруг густой рощицы из орешника и берез. Дальше слева светились огни, там, где должен быть главный дом. Джаррет с наслаждением вдыхал бодрящий чистый воздух. Зачем портить «Рай» мыслями о мраке и гибели? По дороге на север он тщательно проверил свою совесть, пытаясь понять, почему именно его выбрали для этого благого дела, а еще – какого черта он согласился на это.
Пока достаточно разумного ответа в голову не пришло. Конечно, ему было скучно. Ничего лучшего не предвиделось. К тому же ему оплатят расходы за пустые летние месяцы. Приятно и то, что он сбежит из душного города в сельскую местность. Не слишком веские причины, чтобы подвергать свою жизнь опасности, но как мог человек принять обоснованное решение, если он не знал, чего от него ждут?
Времени разузнать об этом у него не было. Не часто от него требовали жить в соответствии с его репутацией, так что пока кто-нибудь не положит конец его праздному времяпрепровождению, он намерен развлекаться. В таком настроении Деринг неторопливо продвигался извилистыми путями на север, останавливаясь в лучших постоялых дворах, заказывая дорогие вина и представляя себе, будто объезжает свои воображаемые земли. Сегодня вечером, если ему не помешает появление его сообщника, он выяснит, сколько требует «Рай» за вечер постельного спорта.
Тропинка повернула к озеру и некоторое время шла вдоль него. Вечерний бриз обвевал его лицо. Ему навстречу ехали верхом двое мужчин, время от времени останавливаясь, чтобы зажечь фонари вдоль дорожки. Еще один участок леса, и за ним тропа стала подниматься на длинный пологий холм. На его вершине, примерно в пятидесяти ярдах над озером, сиял огнями «храм наслаждений».
Он напоминал огромную круглую шляпу, сидящую на еще большей шляпке гриба. Последние розовые и золотые лучи заката окрашивали оконное стекло и колпаки дымовых труб, узоры и черепичный купол, увенчанный какой-то статуей. С этого расстояния Деринг не мог разглядеть, что она изображала.
Просторная крытая веранда окружала строение со всех сторон. Там небольшими группами стояли мужчины, разговаривая и смеясь. Среди них, наверное, находился и человек, который должен сказать ему, чего же, чёрт побери, от него ждут.
Лорд Деринг узнал большинство из гостей, собравшихся на веранде, просто потому, что они когда-то присутствовали на том же приеме или сидели за тем же карточным столом, что и он. Когда Джаррет поднимался по лестнице главного входа, тощий молодой человек с рябым лицом и торчащими ушами отделился от толпы и направился к нему.
Боже милостивый! Неужели это Ройс Мичем? Не иначе как «Черному Фениксу» пришлось поскрести самое дно бочки. Второй сын состоятельного баронета, он всегда болтался рядом, не будучи никогда членом какого-нибудь круга, но пытаясь сделать вид, будто им является. Пожилые дамы приглашали его, потому что он всегда знал последние сплетни. И невзирая на свою жалкую внешность, хорошо танцевал.
Впрочем, Ройс Мичем мог бы быть идеальным конспиратором, если бы ему нужно было докладывать о том, что он увидел и услышал. Столкнувшись с ним на верху лестницы лицом к лицу, Джаррет ухитрился изобразить радость от встречи.
– Позвольте мне проводить вас, – сказал Мичем после восторженных приветствий. И следующие двадцать минут он вел Джаррета через просторную столовую, начинавшую пустеть, в еще большую комнату для игр, уставленную столами, стульями, в которой было на удивление мало посетителей. Когда Джаррет отметил это, Мичем сказал:
– Здесь будет битком народу, но позже. После представления.
Потом они поднялись вверх по лестнице, прошли по кругу вдоль купола храма и вышли в небольшие столовые и комнаты, которые Мичем назвал помещениями для частных приемов.
