Капитан так резко повернул голову к Гурову, таким пронзительным взглядом уставился на него, с такой надеждой, что стало понятно – на подобный исход дела он и не надеялся. И Кучеров начал рассказывать. О том, как почти год назад майор Сиротин обратился к нему за помощью, чтобы участковый подробно рассказал ему о коммерсантах-торгашах на его участке, кто и что собой представляет. Кучеров, естественно, знал об этой среде очень мало, и майор предложил ему вместе разобраться с ситуацией, которая, по его словам, стала слишком тревожной. Якобы участились случаи откровенного рэкета, формируются преступные группировки, пасутся в торговых рядах, втягивают в различные аферы и махинации, а потом обирают коммерсантов. Несколько раз майор брал с собой Кучерова на какие-то встречи, где участковый выступал как сторонний наблюдатель. Сиротин эти встречи с неизвестными людьми называл «профилактикой», да и выглядели они вполне безобидно. Майор кому-то угрожал, потому что этот кто-то ударился в беспредел, кому-то давал советы, как себя вести, потому что на него крепко наехали бандиты.
А потом, как-то неожиданно, майор стал давать Кучерову деньги, поясняя, что это – доля участкового в благодарности коммерсантов за добрые советы и участие в разруливании ситуаций. Капитан откровенно сознался, что все прекрасно понимал. Майор кого-то тут «крышевал» и за это имел; а он, Кучеров, состоял при нем как местный участковый, чтобы со стороны их участие в делах выглядело хотя бы приблизительно законным. Просто как благодарность. Кучерову все это было не очень приятно, но семья нуждалась. И он брал.
А потом, так же неожиданно, участковый понял, что майор не просто кому-то угрожает, не просто разводит ситуацию, не допуская беспредела и стрельбы, а сам создает ситуации, когда ему должны платить. Нашел Сиротин каких-то парней, которые имели деньги, и они вместе охотно одалживали их коммерсантам под дикие проценты. С этими же парнями он устроил на участке Кучерова жесткий террор, когда руководство рынков и торговых центров не могли без его согласия сдать площади или лотки торгашам. Много чего придумал майор, чтобы ему платили все больше и больше. А участковый находился при нем опять же для видимости – типа милиция тут все держит.
О том, что действия Сиротина не всегда безобидны, Кучеров узнал только через год. Видимо, майор догадался, что участкового воротит от всего этого, и решил его пристегнуть покрепче. И Кучеров несколько раз стал свидетелем, а значит, и соучастником преступлений. При нем майор со своими парнями выбивали деньги, причем в прямом смысле слова – с пытками, со стрельбой под ноги и в дерево поверх головы.
Кучеров клялся, что ни одного убийства при нем совершено не было. Гуров и верил, и не верил. Если участковый врет, то прощения ему не будет, а пока пусть делает признания. Будет честно их давать – можно попытаться уберечь его от тюрьмы. Как раскаявшегося. И Гуров стал заниматься главным – поиском и оформлением показаний свидетелей и пострадавших. А еще Кучеров ему был до зарезу нужен для выхода на другие группировки. Сыщик не ошибся: капитан слышал из разговоров Сиротина со своими подручными некоторые фамилии и клички; кое-кого видел в лицо, когда майор с ними разбирался или делил сферы влияния.
Информацию от Кучерова Гуров получил ценную и был ему благодарен за честное и активное сотрудничество. Правда, если бы в ходе следствия вскрылась прямая причастность Кучерова к преступлениям, то Гуров не моргнув глазом и с чистой совестью отправил бы его на скамью подсудимых. Но не вскрылась, и Кучеров прошел по делу свидетелем. А по поводу убийства Сиротина они договорились, что жизни Гурова была прямая угроза, что майор держал в руках пистолет и угрожал им.
Кучерова от тюрьмы он тогда спас, но так и не узнал, чем закончилось внутреннее расследование для участкового. Он думал, что капитана как минимум вышвырнут из органов, но, оказывается, все как-то обошлось. Теперь Кучеров – подполковник полиции, правда, служит не в Москве, а в подмосковном Покровске. И, видимо, от практической работы отлучен, просто преподает в школе подготовки.
