– Это не кара. Это несколько сволочей и мерзавцев, которые решили разбогатеть за чужой счет. – Я зло прищурился, и поймал надоедливо зудящего комара. – Вы тут совершенно ни при чем, Сайора. Вы жертвы.
– Ты так думаешь? Но почему, Леша? Почему мы?
– Ваша семья богата. Это знали все. Невелика относительно узбекских обычаев, всего четыре человека. Новый дом, хорошая машина. Ты вот сколько с собой денег взяла? Ты не думай, мне как – то все равно, но для чистоты эксперимента? Пять миллионов сумм? Пятнадцать?
– Около восьми, я не считала. Плюс десять тысяч долларов США и две тысячи евро.
Я присвистнул. По здешним местам на эти деньги таких домов, в котором мы сейчас два – три точно можно купить. Или построить такой домину, как у Сайоры. Восемь миллионов сумов – около семи тысяч долларов, плюс примерно тринадцать – ну да, два – три вполне себе приличных дома. Если мне получится продать свой, то больше десяти тысяч я за него никак не получу, и это еще цены возросли. Годов шесть назад не больше тысячи давали, а еще раньше вообще бросали, и уезжали. Оформление выходило дороже.
– Вот видишь. Ты, наверное, не заметила, но у Ибрагима следы на руках были, от уколов. Он, похоже, на героин подсел. Не удивлюсь, если его подельники тоже. На сколько доз им бы этого хватило?
– А почему Салиев убил дядю? Только за звонок Ибрагиму? – Девушка внимательно посмотрела мне в лицо.
– Не знаю. Могу только предположить. Салиев был уверен, что звонок твоего дяди был причиной налета. Значит, слушал запись.
– Но для чего это было дяде? – Сайора готова была опять разреветься. – Папа, мама, братик. Мы же ничего им плохого не делали, папа даже готов был от бабушкиного дома отказаться в пользу брата.
– Наверное, именно из – за дома. – У Сайоры недавно умерла бабушка в Ташкенте. Как обычно бывает у узбеков, младший сын жил с ней, в ее доме. Ухаживал и помогал. – Он же очень дорог, Сайора. А со смерти твоей бабушки прошло почти полгода. Срок для дележа имущества.
Отвернувшись, Сайора вытерла глаза, и долго смотрела на ночное небо. Небо было потрясающим. Звезды, огромные, яркие, в невероятном количестве и так близко, что кажется – рукой достать можно. Млечный путь вообще светится как новогодняя елка. Невероятно красиво. Невероятно красивая девушка рядышком. Так почему же так печально? Из – за того, что эта девчонка, уже не скрываясь, плачет?
Подвинувшись, я обнял Сайору за плечи. А она уткнулась мне в плечо, и долго шмыгала носом, пропитывая мою джинсовку своими слезами. Вскоре она молчком отодвинулась на приличную дистанцию, высморкалась в мой платок, и мы еще с час молча сидели, глядя на звездное небо.
27 сентября 2006 года, четверг, шесть вечера
Три дня прошли очень спокойно. Приехал Рахимбек, оказавшийся здоровенным мужиком, с просто квадратной фигурой. Я немаленький, отец у меня сильный, но Рахимбек это настоящий богатырь. Палвон, как говорят узбеки. Наверняка всех баранов в куреш выигрывает. И точно, на мой вопрос он, смеясь, подтвердил, что однажды даже в Алма – ате умудрился победить, и привезти честно выигранного барана домой. А учитывая, что призовые экземпляры скромностью размеров не отличаются, то сейчас у них отменная племенная отара, которое пасет его племянник рядом с одним из аулов, но подальше от казахской границы.
Вот и сейчас Рахимбек, я и его сын, десятилетний парнишка с веселым, неунывающим характером, возимся возле фуры, на которой наш гостеприимный хозяин работает. Перебортируем пару колес, которые поймали какую – то железяку в паре километров от дома.
– Как ахнет, я в кабине подскочил. Из – под кузова пылюка, резины шматки, машину рвануло. Хорошо, порожняком возвращался, с груженым кузовом точно в кювет бы опрокинулся. – Рахимбек принял от нас готовое колесо, и посадил его на место. После чего принялся наворачивать гайки на крепежные болты. – Сейчас, закончим, и пойдем ош готовить.
Сайора с Гулистан – опой и младшей дочкой хозяев хлопотали на кухне. Сегодня четверг, пайшанба, узбеки – мужчины обычно в этот день сами готовят плов. Именно хозяева дома, или их старшие сыновья. Ну и, как говорят, обязательно хозяйку того, исполняют с ней супружеский долг. Судя по мечтательному выражению лица Гулистан – опы, так оно и есть.
