Значит, Бизли известно про угрозы Люсьена? Это довольно мило со стороны Люсьена. Это довольно мило и со стороны его дражайшего племянника, и со стороны Мелани. В эту ночь ему явно улыбнулась удача. Он снова всучил ей трубку:
— Не имеет значения, дорогая, просто глупая болтовня, чтобы отвлечь тебя от твоего горя. Но взгляни — я приготовил тебе сегодня сюрприз. Видишь, я принес все игрушки твоей подруги, которая, к великому сожалению, покинула нас. Я помню, как ты сказала, что тебе иногда нравятся эти игры в связанную рабыню. Улыбнись же мне, прекрасная Мелани.
Но Мелани ему не улыбнулась. Она только затягивалась трубкой. Она даже не поинтересовалась, как он отделался от трупа леди Саусклифф. Похоже, ее вообще не интересовали подобные мелочи.
И в самом деле, как только с ней было покончено, Мелани моментально выбросила мертвую женщину из головы и из памяти. Она ни словом не упомянула про нее, без конца повторяя, какой счастливой станет, когда уберет с дороги всех и они с Люсьеном станут свободны, чтобы любить друг друга.
Гай мог простить Мелани многое, но этого он простить не мог. Он же убил для нее, убил дважды, — но и после этого она была способна думать только о Люсьене. Несмотря на то, что Люсьен не может любить ее. Никогда ее не любил. И не полюбит.
Наконец, прокляв всех своим звонким детским голоском самыми страшными проклятьями — Гай не мог не улыбнуться, — она отпихнула трубку и с рыданиями зарылась в подушки:
— Это еще не все! Я знаю, это еще не все! Мойна не дает мне зелья. Я должна получить Люсьена! Только он теперь может мне помочь! Но я не нашла его. Никто не хочет говорить со мной, никто не скажет, куда он ушел, — даже Бизли! Люсьен не мог оставить меня! Меня никто не оставляет! Меня все любят!
Последние слезы раскаяния и сожаления о том, что он намеревался сделать, рассеялись при упоминании его племянника. Любви не было. А теперь не было и раскаяния. Ни одна женщина не смогла бы обвинить Гая Севилла в недостатке мужества. Однако его врожденная осторожность по-прежнему оставалась при нем.
Если придется бороться с Мелани, его задача немного усложнится. Он должен отвлечь ее, поговорить о чем-то постороннем, и тогда ему будет легко воспользоваться ею.
— Конечно же, все тебя любят. И я люблю тебя. Скажи мне, кто еще любит тебя, Мелани.
Она прикрыла глаза, снова затянулась и захихикала.
— Меня любит папа, — сказала она через минуту, перевернувшись на спину, и это неожиданное сообщения тут же привлекло внимание Гая.
— Твой папа? А с чего это ты вспомнила?
Мелани захихикала еще веселее:
— С чего, дорогой Гай? Ну конечно, потому, что ему не нравилось, что я звала его папой. Он никогда не приходил, пока я была маленькая. Ты понимаешь, джентльмены никогда не навещают своих брошенных любовниц или незаконнорожденных детей. Но однажды он пришел, когда умерла моя мама, увидел и сразу влюбился. Все в меня влюбляются, дорогой Гай. Все.
Гай уселся на краю кровати, затаив дыхание.
— Он обидел тебя, ma petite?
Она замотала головой что было сил:
— Обидел меня, Гай! Ох, нет. Он был добрый. Он был такой добрый ко мне. Он звал меня малышкой Мелли. Он баловал меня и дарил мне всякие миленькие вещички, а я позволяла ему за это себя любить. Сначала было больно, но я скоро научилась, и мне понравилось. Так много миленьких вещичек. Я люблю миленькие вещички, Гай. И мне нравится, когда меня любят.
Ее улыбка скривилась, а нижняя губка обиженно выпятилась.
— Но потом он захотел меня бросить, вернуться в Лондон, чтобы ходить в гости и в театры, где было полно женщин. Никто не должен меня бросать, Гай. Это нечестно. Я сказала папе, что он не должен ехать, что он должен продолжать дарить мне миленькие вещички, но он только оттолкнул меня. И он больше не хотел меня любить. Он сказал, что я как зараза и что я сделала его больным. Он сказал, что мы сделали то, что мы сделали, только потому, что я больная.
Гай опять сунул ей трубку, и она с наслаждением затянулась. Все еще будучи в плохом настроении, она все же потихоньку начинала расслабляться, ее голос стал не таким пронзительным, а язык заплетался. Теперь уже оставалось недолго, вот-вот ею овладеет ее обычная лихорадка. И все же Гай колебался. Гай не собирался заниматься любовью с Мелани, но равным образом и не планировал испытываемую им сейчас жалость.
