Он заключил ее в объятия, хотя она пыталась вырваться, и прижал к груди ее голову:
— Кэтрин, простите меня. Вы были правы. Я действительно строил догадки. Возможно, мне даже казалось, что, будучи друзьями, мы могли бы доверить друг другу наши тайны. Но ведь вы-то и так уже знаете все мои тайны, правда? Пожалуйста, простите меня. Я обещаю больше не настаивать на признаниях, пока вы сами не будете к ним готовы. А я буду лишь благодарен, если вы захотите поговорить со мною.
Взяв в ладони ее лицо, он мягко, но настойчиво заставил ее поднять взор, так что у нее не оставалось выбора, как заглянуть в его глаза, не успев скрыть своих слез.
— Мы все еще друзья с вами, Кэтрин? — спросил он, и его низкий хриплый голос больно резал ее напряженные нервы.
— Друзья, — прошептала она, не в силах сердиться на него. А потом она закрыла глаза, потому что он наклонился и поцеловал ее.
Ее губы раскрылись и впустили его, ее слезы иссякли. Новое сильное ощущение пронзило ее как молния. Так вот что значит быть женщиной: это и ощущение всеобъемлющей любви, и безусловного подчинения, безоглядного и полного доверия к тому, кто сильнее ее, к мужчине, чьи руки направляли ее мягко, не прилагая силы, не стараясь утвердить над ней свою власть. Люсьен и брал ее своими поцелуями, и отдавался сам, окружал ее своей любовью, своей нежностью и обещанием несказанного счастья.
Кэт не почувствовала страха, когда он увлек ее на шелковистую мягкую траву, сам улегся рядом, а его пальцы принялись расстегивать пуговицы ее платья. Она почувствовала лишь легкую досаду от того, что этот мужчина не может оставаться возле нее всю жизнь.
Его губы двинулись ниже, по шее, и вот уже он покрывает легкими поцелуями нежную кожу у основания ее грудей. Она не чувствовала страха, и даже лениво улыбнулась, понимая, что теперь он ей не страшен. И он не торопил Кэт, его пальцы не пытались рвать ее платье или перейти к более интимным ласкам. Люсьен лишь приподнял голову и заглянул ей в глаза с таким выражением, будто его несказанно удивило то, что он сумел прочесть в ее взгляде.
Чтобы показать ему, что она нисколько не боится, что она принимает эти их новые, более глубокие отношения, Кэт закинула руки ему на спину, прижимая его к себе еще сильнее. Она почувствовала тепло его тела, и это оказалось таким чудесным ощущением, какое до этого ей довелось испытать один-единственный раз в жизни — когда она впервые взяла на руки Нодди. Кэт понимала, что чувство это называется любовью. Всепоглощающей, неумолимой любовью. И даже больше. Она ощутила первые жаркие порывы страсти.
А потом он ушел. Так стремительно, что она даже не сразу поняла, что случилось: она уже сидела возле дерева, прислоненная к стволу, и была одна. Люсьен стоял над ней, тяжело дыша, всматриваясь во что-то на лугу.
— Мне показалось, я услышал топот копыт, — сказал он, торопливо взглянув в ее сторону, прежде чем спуститься на пару шагов вниз по склону. — Это Гай. Судя по тому, откуда он появился, он должен был выехать с задов Тремэйн-Корта. Странно. Я думал, он собирается уехать на несколько дней по делам — мы даже перенесли обед. Сидите тихо, Кэтрин, и тогда он, быть может, вас не заметит. А я спущусь ему навстречу.
Кэт лишь молча кивнула. Она смотрела, как он спускается с холма и машет графу, услышала звук его голоса, хотя слов разобрать и не могла.
Кэт стала застегивать платье, не зная, то ли ей проклинать графа, то ли благодарить его.
...Чудно хороша
Была та местность.
Джон Мильтон, «Потерянный рай»
Люсьен, посвистывая, шел от конюшни. Он провел еще одно приятное утро, объезжая норовистого Калибана, в сопровождении неизменного графа де ла Крукса. Беззаботная болтовня Гая, его веселые шуточки с легким налетом скабрезности помогали скоротать время между завтраком и посещением Эдмунда.
Последние несколько дней пролетели для Люсьена незаметно: все возможное время он проводил возле Эдмунда, не выпуская из рук его сухую ладонь, — часы летели за часами, полные живительных воспоминаний об их прежней жизни в Тремэйн-Корте. Они почти не вспоминали ни о тех годах, когда он служил в армии Веллингтона, ни про последний год в Лондоне, предпочитая лишний раз перебрать в памяти события, связанные с их счастливой прежней жизнью.
