Венька сделал страдальческую физиономию, и я махнула рукой:
- Ладно, не будем спорить об оттенках белого цвета.
- Вот это уже деловой разговор! - вдохновился Венька и побаловал меня липкой карамелькой сомнительного комплимента:
- Теперь я вижу: за те годы, что прошли с момента нашей последней встречи, ты здорово выросла, но при этом осталась все такой же молодой и задорной!
Неизвестно, чего бы он еще наплел, если бы в нашу беседу не вмешалась мудрая рука провидения или что-то в этом духе. В общем, в комнате раздалось странное, совершенно непонятное мне треньканье, я принялась вертеть головой в поисках его источника, а в Венькиной широкопалой ладони, словно по волшебству, возник черный брусок мобильного телефона, который он приложил к уху, буркнув:
- Слушаю!
Пока он болтал по мобильнику, я предавалась размышлениям о той белиберде, которой Венька умудрился унавозить мои мозги за достаточно небольшой, отрезок времени. Конечно, думала я, Веньку с этим его "заманчивым" предложением Следовало бы спустить с лестницы, а потом хорошо проветрить квартиру, если бы не одно "но". Если бы Пашков, сладкими сказками о коем усердно потчевал меня Венька Литвинец, не был тем самым комсомольским вожаком из газетной вырезки, завалившейся за подкладку ветровки Наташи Русаковой, судьба которой занимала меня по сей день. Разумеется, этот самый газетный клочок ничего не доказывал и ничего не объяснял, он был всего лишь смутной надеждой на робкий лучик света в непроглядной пятнадцатилетней темноте, поглотившей мою вечно юную подружку.
Венька закончил свой треп по телефону и выжидающе уставился на меня:
- Ну что, по рукам?
Я колебалась, вполне отдавая себе отчет, что если когда-нибудь и ввяжусь в эту авантюру, то только из-за Наташки. Вот только большой вопрос: смогу ли я таким образом разузнать о ней что-нибудь новое? Газетная вырезка - очень тонкая ниточка, но другой-то нет и уже, наверное, не будет.
- Так по рукам или нет? - настаивал неугомонный Венька, уже потиравший руки. - Я же вижу, вижу, ты уже почти созрела! Капуля, решайся, золотая моя. Учти, у нас мало времени. Завтра Пашков получает в избирательной комиссии свидетельство о регистрации, и мы, засучив рукава, приступаем к работе, в которой у тебя, между прочим, будет очень ответственный участок.
Мне понравилось, как он запросто рассуждал о том, что я стану способствовать успеху кандидата Пашкова, когда я даже согласия на это не дала!
- Ну, Капа, Капуля, быстрей, не тяни душу! - Венька посмотрел на свои наручные часы: не могу сказать точно - "Ролекс" не "Ролекс", но по внешнему виду уж точно не "Полет".
- Я подумаю, - буркнула я и отвела взгляд в сторону.
- Уже дело! - безропотно согласился Венька, который, похоже, до сих пор сомневался в успехе своего предприятия. - Это уже серьезный разговор, а то заладила: политика такая, политика сякая. - С этими словами он наконец очистил мой диван, одернул модный удлиненный пиджак, делающий его удивительно похожим на обрубок, и сладко потянулся. - Только, знаешь, на раздумья мы тебе много времени не дадим, окончательный ответ должен быть уже послезавтра. Сама понимаешь, время поджимает!
- Ладно, - выдавши я, - послезавтра так послезавтра. - И полюбопытствовала:
- Скажи лучше, с чего это вас моя кандидатура так заинтересовала? После недавнего скандала, что ли?
- Не без того, - уклончиво заметил Венька. - Твоя популярность губернского масштаба, конечно, сыграла определенную роль, но вообще-то решающим фактором стало наше с тобой знакомство.
- По блату, значит, сосватал? - хмыкнула я.
- Ага! - радостно блеснул маслеными глазками Венька и заторопился:
- Ну мне пора, у меня через полчаса встреча в избирательной комиссии.
Я проводила его в прихожую - не из радушности, конечно, а чтобы запереть за ним дверь - и, покусывая губы, вернулась в комнату. Выглянула в окно и пронаблюдала любопытную сценку Венькиной загрузки в блестящий черный лимузин респектабельного вида. Мелькнула запоздалая мысль: а в каком ранге сам Венька при этом замечательном кандидате, подпираемом солидным московским капиталом? А впрочем, какая разница? Ясно же, что по жизни он типичный проходимец и конъюнктурщик, а люди этой профессии никогда не остаются без работы.
