Опасная работа - страница 25

Рисунок заряженной пушки.

Вторник, 18 мая

Опорожняли и чистили боты и готовились к охоте на китов. За ужином увидели парус, движущийся в северо-западном на правлении, при ближайшем рассмотрении это оказался «Недосягаемый», который, как мы считали, находится южнее и, как и «Затмение», промышляет бутылконосов. Мы немного притормозили и подождали его. Мюррей поднялся к нам на борт и рассказал весьма печальную историю. После охоты на молодняк он, слишком гордый, чтобы довольствоваться, как это делали мы, скромной добычей примерно по тонне в день, прямиком направился на север к Шпицбергену за китами, даже не глядя на матерых тюленей. Результатом его неуёмных амбиций стало то, что в отличие от нас, добывших к настоящему времени 52 тонны, он имеет лишь около 28. Находясь в этих местах уже три недели, он не видел еще ни одного кита. Настроенный самым мрачным образом и разуверившись в успехе всего предприятия, он, я думаю, собирается передислоцироваться, чтобы заняться хохлачами. Вечером задул сильный юго-западный ветер, что нам совершенно не с руки.

Среда и четверг, 19-20 мая

Два дня – сильный шторм. Идем галсами, лавируя между льдинами. В периоды затишья можем различить «Недосягаемого» – иногда впереди, иногда за кормой судна. Море бушует, а небо – чернее не бывает. В среду меня здорово окатило водой – на глазах у всех я превратился в ныряльщика. Старинный мой недруг – зубная боль, сопровождавшая меня, кажется, начиная с самой Шотландии, но затаившаяся, вчера вылезла из укрытия, и со словами: «Ага, враг мой! Вот я тебя и нашла», – завладела мной, угнездившись в одном из моих резцов, и грызет меня так, что сегодня черты моего лица искажены (Аддисон)[115].

В четверг увидали мы черный и мрачный берег Шпицбергена, проглядывавший в просветы между волнами. Обозначилась полоса черных отвесных скал в несколько тысяч футов высотой; черных, как сажа, но исчерченных полосами снега. Ужасающее место. Хотели подойти и бросить якорь в Рингсбэй, но карта куда-то запропастилась. Зуб ноет.

Пятница, 21 мая

Шпицберген все еще маячит в 50 милях к северо-востоку. Ветер совершенно стих, но небо черное и большие волны, почему мы думаем, что ветер скоро переменится. «Недосягаемый» ушел на юг, и вечером мы увидели вдали «Затмение», шедшее курсом на север. Так как нам не встречалось это судно вот уже месяц, мы жаждем узнать, чем они занимались все это время. Капитан поднялся к ним на борт и, через три часа вернувшись, сообщил, что ходили они к Исландии, где исхитрились взять 32 бутылконоса, что является крупной добычей. Каждая такая особь дает в среднем тонну жира, а так как капитан Дэвид к тому же добыл еще и тюленей – и старых, и молодых – не меньше нашего, значит, пока что он нас обскакал, получив, как я думаю, около 90 тонн жира.

Ветер сильно испортил нам все дело, наворотив вблизи торосов и затянув льдом все столь излюбленные китами бухточки и заливы. Тем не менее нам не следует вешать носа и надо надеяться на лучшее.

Суббота, 22 мая

Сегодня сильный шторм. Мой день рождения[116] – странное место для его празднования – милях в 600 от Северного полюса!

Вечер этого дня рождения был очень грустным: чувствовал себя скверно – не знаю, почему. Капитан был очень ласков со мной и поставил мне два огромных горчичника, от которых меня охватил такой жар, словно я заглотал Везувий, но после полегчало. «Затмение» весь день шло рядом. Лед очень плох.

Воскресенье, 23 мая

Опять день пудинга – прекрасный, шторм прекратился. Мы вновь решительно забираем к западу – к плотным льдам. Мы с капитаном веселимся, перелагая «Когда пичужка вьет гнездо» Джин Ингелоу[117].

Понедельник, 24 мая

Еще один ясный день. Надеюсь, что нам хоть капельку повезет. б ч. вечера, Нет, надежда не оправдалась. Ей-богу, удивительно неудачный выдался год! С востока налетел шквальный ветер и загромоздил льдом бухту, ко всем чертям развеяв все наши связанные с нею голубые мечты. Колин говорит, что среди нас явно есть Иона, потому-то нам так и не везет. Вы ставили гарпунные пушки.