И все это великолепие исчезало под высоким строгим воротником ее блузки. Джед не мог ее видеть, но явственно представлял матово отсвечивавшее тело, скрытое тканью делового костюма.
Джеду пришлось встряхнуться, чтобы вернуться к делу. Он постарался принять независимую позу. У Мери Кейт О'Лафлин уже сложилось представление о нем как о заправском скандалисте. Еще немного — и она окончательно решит, что с ним вообще невозможно договориться.
Между прочим, Джеда задела за живое отнюдь не ее точеная фигура. Скорее всего его тронула тонкая светлая прядь, выбившаяся из гладко зализанной деловой прически и слегка вившаяся над маленьким розовым ушком — совсем как у школьницы. И что-то в манере смотреть прямо в глаза… И конечно, ее признание, что он один сможет сыграть Ларами…
Она казалась Джеду то обжигающе горячей, то холодной как лед. То по-греховному мягкой и податливой, то твердой и неуступчивой как скала. Столь необычная комбинация была на удивление сексуальной, и Джеду захотелось понаблюдать за ней, чтобы разобраться, что в ее облике истинное, а что напускное.
А Кейт тем временем распиналась по поводу своих инвесторов, своей ответственности и о том, как люди начинают нервничать, рискуя деньгами. Ее голос звучал мягко и музыкально, выбиваясь из создаваемого ею образа. А она тем временем рассуждала о том, что сделает слишком рискованную ставку, если заключит с Джерико контракт, и что все ее инвесторы попадают в обморок от страха и все лето будут трястись оттого, что Бомон может погубить их фильм.
Вот так загнула! Уж если на то пошло, то не Джерико, а она сама, Мери Кейт О'Лафлин, — полный новичок в кинобизнесе. Конечно, она доказала свою жизнеспособность в мире скоросшивателей и картриджей для принтеров! Только кинобизнес — это совсем другая история. И если уж бояться, что кто-то из них может угробить фильм, то скорее это будет она, а не Джерико.
И хотя Кейт откровенно упивалась тем, что может в открытую поливать его помоями, Джед решил до поры помалкивать и держать свое мнение при себе.
— Скажите мне, мистер Бомон, как сильно вам хочется получить эту роль? — Стало быть, они снова вернулись к тому, с чего начали.
Джед подавил всплеск досады и наградил ее самой непринужденной улыбкой, вызвав в памяти облик нагого тела, распростертого на измятой постели.
— Вам следует лишь сказать, кого я должен убить! — Ну вот, очередная шутка осталась без ответа. Похоже, у дамочки отсутствует чувство юмора. Джед подался вперед:
— Вы и так отлично знаете, как сильно я хочу сыграть Ларами, мисс О'Лафлин. Так сильно, что пришел на пробы вместе с новичками. Так сильно, что сегодня явился сюда и стал объектом для вашей откровенной неприязни.
Тут он молча чертыхнулся. Ну вот, позволил Джеду выйти из-под контроля.
— Вы заслужили мою неприязнь.
Его снова затопила волна досады и отчаяния, так что пришлось проглотить вертевшиеся на языке злые, язвительные слова, принадлежавшие Джеду. Подумаешь! Не сумела пробиться в актрисы — даже со своим хваленым бюстом, — зато теперь щеголяет в короне из скрепок!
Нет, нет, ему никак нельзя выпускать на волю Джеда! Он сейчас Джерико, а Джерико не обижается на кинопродюсеров — по крайней мере до тех пор, пока те не подпишут с ним контракт.
Несмотря на пять лет абсолютно трезвой жизни, Джед так и не научился подавлять свою вспыльчивость без отупляющего действия таблеток и алкоголя. Где-то подспудно гнездилась мысль, что эта слабость будет преследовать его всю жизнь.
— У меня ни разу не возникло проблем во время съемок фильма «Тугие времена», законченного два месяца назад, — сообщил Джед. — Так что «Обещание» не станет первой работой после пятилетнего перерыва. Если желаете, можете сами позвонить режиссеру.
— Стэну Грогану, — отвечала Кейт. — С ним я уже беседовала.
— И что он сказал?
— Что «Тугие времена» едва ли потянут на полмиллиона долларов. Это третьеразрядный фильм о жизни студентов, и его не стоит даже сравнивать с нашим проектом.
— Однако я ни разу не опоздал на съемочную площадку и выкладывался там в полную силу, — процедил Джед, снова ожесточаясь.
