Ночью в продуваемой всеми ветрами палатке было очень холодно, поэтому рассвет альпинисты встретили с облегчением. Солнце – это жизнь… Но… Почему так странно ведет себя капитан?
– Юра, что с тобой? – спросил Илья, забыв о собственном недомогании.
– Все нормально… – с трудом разлепив губы, прошептал Борисенко.
– Какой на фиг нормально, если ты самостоятельно повернуться не можешь! – не на шутку встревожился Илья.
– Ничего… Наверное, с желудком что-то…
Ренат с Севой, натягивая на ноги промерзшие за ночь вибрамы, беспокойно посмотрели на капитана.
– Юр, ну это… ты потерпи маленько, вершина же вот, триста метров отсюда – рукой подать! Мы быстренько сбегаем, поменяем записку – и обратно. Когда еще сюда попадем? – начал уговаривать капитана Сева Грищенко. Ему очень нужно было это восхождение, а тут из-за болезни старшего группы перспектива получить долгожданный первый разряд по альпинизму таяла на глазах.
– Вы что, совсем охренели – вдвоем идти! – возмутился Илья.
– Почему вдвоем, а ты? – недоуменно спросил Ренат.
– Я останусь с ним! – Илья кивнул в сторону Борисенко, который в этот момент отключился.
– Э, Юр, ты это чего? – тормошил капитана Сева.
Борисенко очнулся и затуманенным взором посмотрел на Севу.
– Мы же не на Эвересте! – Сева принялся горячо убеждать плохо соображавшего капитана Борисенко. – Вон, Бершов с Туркевичем оставили на восьми тысячах обмороженного Мысловского с Балыбердиным и ночью на Эверест шустро сбегали, теперь герои на весь мир, а у нас только утро и вершина всего-то шесть пятьсот!
– Хорошо, идите… – прохрипел Борисенко и закрыл глаза.
– Илья, в общем, мы туда и обратно. – Сева решительно взял руководство на себя. – А ты присмотри за Юрой, – тоном наставника произнес он.
– Ладно, мужики, только не рассиживайтесь там, мне очень не нравится его состояние, – проворчал Илья, кивнув в сторону поникшего капитана.
– Да мы мигом! – бодро заверил его Сева, забирая остатки продуктов и аптечку.
Илья с тревогой смотрел вслед медленно удаляющейся двойке. Самочувствие Борисенко не улучшалось. Вроде (с его слов) у него ничего не болит, но почему тогда полностью утрачена координация движений? Юра не смог без его помощи даже застегнуть спальник, не говоря уже о том, чтобы вылезти из палатки.
Бесконечно стали тянуться часы, но передовая связка и не думала возвращаться. «Спят они там, что ли?» – метался по гребню Илья, начиная понимать, что, не прими он экстренных мер, все их восхождение может закончиться трагически. Борисенко уже впал в беспамятство и временами нес какой-то бред.
Аптечки нет, осталась только небольшая фляжка спирта. Илье единственной спичкой (Грищенко, как человек курящий, прихватил спички) удалось разжечь примус. Он растопил снег и добавил в подогретую талую воду спирт. Этой смесью Илья стал с ложки поить Борисенко.
Высота тем временем пожирала силы, Борисенко угасал на глазах. Однако к вечеру немного пришел в себя. Спирт не дал замерзнуть, чуть лучше стал прощупываться пульс, который до этого был нитевидный.
– Где ребята? – была первая фраза очнувшегося капитана.
– Придут, Юра, обязательно придут! – заверял его Илья, недоумевая, как можно двенадцать часов идти триста метров. Он напряженно всматривался в черноту азиатской ночи и уже совсем было отчаялся, когда наконец послышались голоса.
– Вашу мать, где вы бродили! – воскликнул он, когда Сева ввалился в палатку.
– Да оказалось как-то далековато… – вяло стал оправдываться тот.
Главное, что Илья понял: ребята измождены до предела и ни о каком немедленном спуске не может быть и речи.
– Быстро аптечку! Сердечные, шприц! – скомандовал Илья, держа руку на пульсе Борисенко.
Пульс угасал с каждой секундой.
– Здесь все стерильно, – буркнул Илья, вонзая иглу в бедро Борисенко прямо сквозь брезентовые штаны. – Что у нас еще там есть? Кофеин? Сойдет!
Разломав стеклянную ампулу, он влил ее содержимое в рот Борисенко. Минут через пять тот подал признаки жизни.
– Ренат, его нужно немедленно вниз! – Илья стал тормошить засыпающего товарища.
– Тащить по гребню у нас не хватит сил, нужно вызывать спасотряд… – обескураженно пробормотал Ренат.
