Корвин закашлялся, попытавшись скрыть смущение, потом сказал:
– Советую тебе выбросить из головы ее губки. По-моему, наше присутствие не пришлось ей по душе. Разве ты не заметил?
– Я? Откуда бы? В отличие от кое-кого, я с этой девицей не знаком. – Даль поскреб щетину на подбородке, которой пытался замаскировать чересчур идеальный цвет кожи левой щеки, там, где чарокамень прятал шрамы. – А вот тебе ее губы, оказывается, совсем не чужие. Что вовсе неплохо. Девица-то не чурается подобных развлечений, судя по лунному…
– Прекрати! – Корвин гневно посмотрел на друга. – Не волнуют меня ни ее губы, ни ее развлечения.
– Да-да, я так и понял. – Даль опять подмигнул, довольный, что сумел раздразнить Корвина.
Это было непросто, однако Даль не был бы Далем, если бы не попытался. Корвин одновременно любил и ненавидел его за это. Если бы не Даль, он бы, наверное, давно ушел в себя. Друг же умел сгладить острые углы.
– Ума не проложу, зачем я взял тебя с собой? – Корвин склонил голову набок.
– Из чувства самосохранения. Без меня, – Даль прижал ладонь к сердцу, – ты бы давно помер со скуки.
– Мне же помнится, что ты сам напросился. Плел там всякое об увлекательных приключениях.
– Как будет угодно Вашему Высочеству! – Даль отвесил шутовской поклон.
Корвин покачал головой и придержал Громобоя, поджидая, когда Превитт с ними поравняется.
– Бургомистр, далеко ли до поместья Грегора?
– С четверть часа, – нахмурился Превитт. – Ваше Высочество, вы уверены, что не хотите выслать вперед гонца? Появляться без предупреждения как-то неучтиво…
– Уверен, – отрезал Корвин.
На самом деле, ехать к Грегору ему совершенно не хотелось, но остановка в Фархольде была включена в маршрут только потому, что Эдвин пожелал узнать, отчего Маркус Грегор, прежний фархольдский бургомистр и ревностный сторонник короля, внезапно затворился в своем поместье. Все это путешествие стало для Корвина наказанием за долгую отлучку. На него взвалили кучу обязанностей, которых он счастливо избегал два года. Сейчас, например, требовалось пригладить взъерошенные перья какого-то напыщенного старого индюка, слишком спесивого, чтобы высказать свое недовольство прямо в лицо верховному королю.
С другой стороны, Корвин сознавал, что откройся тайна о том, где именно он пропадал, и наказание будет куда суровее. Его взгляд скользнул по наручам, скрывающим татуировку на правом запястье. С трудом подняв глаза, он вздохнул.
– Поскольку лорд Грегор наотрез отказался повидаться со мной, остается одно: нагрянуть в поместье незваными гостями.
Бургомистр деликатно кашлянул и произнес:
– Наверное, вы правы, Ваше Высочество, но у Грегора, видимо, есть свои причины скрываться, и я подозреваю, что он не окажет вам теплого приема.
Иного Корвин и не ожидал. Доверие к королевской власти пошатнулось во всем Инее. Орвин Тормейн так и не оправился после покушения. Рана, нанесенная рукой Хейла Брайтона, не заживала, разъедая тело и душу.
– Не понимаю, как можно выказывать такое непочтение к королевской фамилии? – Даль также придержал коня, присоединившись к Корвину и Превитту.
– Все оттого, милорд Торн, что вы – с востока и родились во времена верховных королей, – засмеялся Превитт.
Смех у него оказался простодушным, на редкость приятным и заразительным.
– У нас в Фархольде все иначе. До Сиванского нашествия здесь никто не склонял голову перед королями.
– Со времен Нашествия минуло пятьдесят лет. – Даль насупился. – И все эти годы вами правили верховные короли.
– Понимаю. – Превитт вновь засмеялся. – Вам, юношам, кажется, что пятьдесят лет – это незапамятные времена. Однако вспомните, милорд Торн, прежде чем объединиться под властью верховного короля, вольные города больше тысячелетия обходились самоуправлением. Тысяча лет – слишком долгий срок, чтобы быстро обо всем забыть.
– Да, я учил историю, – сухо ответил Даль. – Тысяча лет кровопролитных войн. Неудивительно, что вольные города подчиняются королю с такой неохотой.
Корвин, устав от препирательств, выразительно посмотрел на друга. Вот уже несколько недель принц только и делал, что выслушивал доклады о беспорядках на западе и недовольстве городов королевскими законами, об отказах купцов платить налоги и растущей угрозе так называемого Возрождения. Временами ему хотелось заткнуть уши и хоть немного побыть в тишине.
