— Боюсь, это моя вина, — сказал ему Гаррет, поднимаясь с колена. — Я не смотрел, куда иду, и толкнул Наталию.
— Не стоит беспокоиться, мой дорогой мальчик. — Но взгляд, который мистер Гроув бросил на Талию, был суров. — Мисс Пэйджет, отнесите в зал другой поднос, а затем вызовите людей, чтобы почистили ковер. И приведите себя в порядок.
Последнее указание оказалось наиболее трудновыполнимым. Талия попыталась отчистить блузку в туалетной комнате, но сделала только хуже. А самое ужасное было то, что в этот момент в зале заседаний Сюзи Джонсон пялилась на Гаррета и делала записи. А ведь на ее месте должна была быть она, Талия. Если бы она только знала, что важный клиент, которого ждали, — это Гаррет! Если бы она утром накрасила глаза и губы… если бы ее блузка не была испачкана кофе… Может быть, тогда Гаррет увидел бы в ней не только младшую сестру Гая.
Вряд ли, призналась себе Талия. Она помнила, каких девиц он привозил с собой, приезжая домой. Худые, высокие, с бесконечно длинными ногами, с уложенными дорогим парикмахером волосами, модно одетые.
Волосы Талии были естественного русого цвета, прямые, до плеч. И то, что ее мама называла «неплохая фигурка», было попросту худобой и отнюдь не модельной. Самым лучшим в ней были кремовая кожа и большие светло-карие глаза, опушенные густыми, длинными ресницами.
Если она надеялась в тот день еще хоть разочек увидеть Гаррета, то напрасно, но, когда она уже собиралась уходить на ленч и надевала пиджак, чтобы прикрыть испачканную блузку, ее окликнула Сильвия.
— Это принесли для тебя несколько минут назад.
«Этим» оказалась шелковая блузка, завернутая в тонкую папиросную бумагу, а сверху — в нарядную фиолетовую обертку. Блузка была мягкой, нежной и самой дорогой из всего, что у Талии когда-нибудь было.
На приложенной карточке было написано:
«Хочу исправить то, что натворил. Подошел ли тебе размер? Хотел бы узнать в час дня в кафе «Россо». Г.»
Когда Талия застегнула маленькие пуговички, ей показалось, что шелк ласкает ее тело. На фоне цвета слоновой кости ее кожа словно засияла, а волосы заблестели. Глаза казались огромными и лучистыми от радости.
Талия свернула блузку в комок, завернула в старую газету и засунула в урну по пути в бар.
Все будет хорошо, убеждала она себя весь вечер. Должно быть хорошо!
Поздним вечером, оказавшись в своем новом жилище и распаковав вещи, Талия почувствовала долгожданный прилив оптимизма.
К сожалению, уехать без конфликта с Джози не удалось.
— Как ты думаешь, что скажет мой отец, когда узнает, что ты съехала? — горячилась Джози. — И даже не говоришь куда!
Талия пожала плечами.
— Ты же не обязана присматривать за мной. Кроме того, ты будешь только рада избавиться от меня.
— О господи! — Джози внимательно посмотрела на нее. — Это же не из-за Гаррета? Я думала, ты выросла.
— Конечно. И это мой первый взрослый поступок.
Добравшись до квартиры Кита Бенедикта, она застала его готовым к отъезду.
— Ты все запомнила? Сигнализация? Почту пересылать в офис фирмы «Грейстон и Виндзор»? Это очень важно.
— Не волнуйтесь, — заверила она его и улыбнулась.
— У меня нет на это времени. Кроме того, Энди, владелец бара, сказал, что ты сообразительная и тебе можно доверять. Мои друзья знают, что я уезжаю, так что не думаю, что будет слишком много телефонных звонков. Но в любом случае говори, что мистер Бенедикт будет отсутствовать неопределенное время. Если станет допытываться, кто ты, отвечай, что приходящая уборщица.
А почему не отвечать правду? — подумала Талия, но решила не выяснять.
— Доешь то, что осталось в холодильнике, — добавил Кит, поднимая тяжелый, явно очень дорогой чемодан. — Постельное белье забирают в стирку по средам, по звонку. Можешь занять любую из спален. В экстренных случаях связывайся с фирмой «Грейстон и Виндзор» — они решат все проблемы.
И он отбыл, оставив после себя аромат одеколона и Талию в полном недоумении. О каких экстренных случаях говорил Кит? Пожар? Наводнение? Бубонная чума?
Впрочем, он просто пытался все предусмотреть, подумала она и начала осваивать свое новое жилище. «То, что осталось в холодильнике» оказалось несколькими вялыми помидорами, парой яиц, куском окаменевшего от времени сыра с налетом готового пенициллина и пучком салата, от вида которого у Талии подвело желудок.
