Но Джой Витстоун оказался вовсе не таким, как воображал Рой. Можно было предположить, что при его внешности и славе он будет таким же самодовольным всезнайкой, как Дикий Билл Эллиот (который мог дальше всех плюнуть в проходе кинотеатра Уиннисоу, во всяком случае, так Рою рассказывали). Но Джой был почтителен и любезен с семейством Сауэрби, да и с Роем тоже. Мало-помалу Рой стал понимать, почему Джой тихо сидит в пальто и только кивает головой на его слова: оказывается, он не только не задирает нос, а попросту тушуется перед ним. Джой, может, и был величайшим нападающим в истории штата, ну, а он зато успел отбарабанить шестнадцать месяцев на Алеутских островах — дальше одно только Берингово море, а там уж сама Россия. И Джою это было прекрасно известно. В одну из таких суббот, увидев Элли, вприпрыжку спускавшуюся по ступенькам, Джой вскочил на ноги, и тут Рою стало ясно, что прославленный Джой Башмак, у которого, можно сказать, в кармане полдюжины университетских стипендий, был на поверку семнадцатилетним ребенком — таким же, как Элли. А Рою уже стукнуло двадцать, и он бывший джи-ай…
Очень скоро Рой стал слышать, как он изрекает что-нибудь вроде: «А они здорово заставили тебя побегать, Джой», или: «Как лодыжка Барта?», или: «Сильно повредили ребро малышу Гуарделло?» И теперь уже Элли приходилось терпеть, пока мужчины закончат обсуждать, надо ли Дорси перевести Сигерсона в первый состав, слишком ли легок Бобби Рокстроу для студенческой команды, пушечный у него удар или нет и стоит ли Дикому Биллу податься в команду Мичиганского университета, у которой репутация будь здоров, или в Канзас, где уж что-что, а он будет заниматься с тренером, любящим, как говорится, зафитилить мяч в воздух.
Посмотрев тренировку, Рой обычно мчался к воротам, чтобы подоспеть к тому моменту, когда Джой шагнет своим пятидесятым размером между стойками ворот.
— Как дела, Джой?
— А, привет, Рой.
— Ножки в порядке?
— Кажется, еще держат.
— Ну давай!
Разговор происходил в том же конце поля, где занимались чир-лидеры — дирижеры болельщиков. И после прощального: «До скорого, Рой». — «Пока, старик» — Рой застегивал куртку, поднимал воротник, откидывался на локти и, вытянув ноги через три ряда скамеек, торчал там еще несколько минут, и, улыбаясь, наблюдал, как чир-лидеры проходят свой ох какой важный репертуар.
— Все разом «ЛИ»…
— ЛИ, — насмешливо повторит Рой, не боясь, что его услышат.
— Все разом «ВЕР»…
Последние четыре школьных года Рой был тайно влюблен в Джинджер Донелли, ставшую главным чир-лидером еще в младших классах. Встречая ее в холле, он чувствовал, что у него выступает испарина на верхней губе — совсем как в классе, когда его вызывали отвечать, а он даже не слышал вопроса. Правда, они никогда и словом не перекинулись, и такого случая могло вообще не представиться. Но фигура у нее была — закачаешься, и, как тут ни крути, не заметить этого невозможно. По ночам он вспоминал, как она перегибалась назад, приводя в движение болельщиков Либерти-Сентра, и просто задыхался от возбуждения. Когда Джинджер касалась земли, а потом проходила колесом вдоль линии поля, все в ней играло, и тут каждый начинал вопить и поддерживать свою команду, а Рой боялся пошевелиться, чтобы никто не заметил, что с ним творится. И это было прямо до смеха ни к чему — ведь она не то, что другие. Все считали, что она ни с кем даже не целовалась, и потом Джинджер была католичкой, а они и обнять себя в кино не разрешают, пока не поженишься или, на худой конец, не обручишься. А может, это и сказки. Другим всего-то и надо было пообещать, что женишься сразу после школы, и, как говорится, они с ходу «раскладывались» в первое свидание.
Даже о Джинджер рассказывали разные истории. Почти все парни в Либерти-Сентре клялись, что она ни на шаг к себе не подпускает, а знакомые девушки говорили, будто она собирается стать монахиней. Но потом Маффлин — малый лет двадцати пяти, который все время крутился у школы, покуривая с малолетками, — рассказал, что его дружки из Уиннисоу говорили, будто на какой-то вечеринке за рекой — когда Джинджер училась еще в младших классах и не была такой задавакой — она обслужила всю футбольную команду Уиннисоу. А все было шито-крыто, потому что замешанный в этом деле католический священник пригрозил тюрьмой за изнасилование, если кто-то из них пикнет или расколется.
