Наверное, странно, что я так говорю - напыщенно, витиевато? Просто я писала стихи, знаете, для себя, ну и в газету тоже. Правда, только одно опубликовали - ко Дню работников леса. Там было про живые души деревьев, которые сродни людским. Не я, может, первая это придумала. Но я их вправду чувствовала, я с ними разговаривала.
А с Алешей мы сидели и молчали. Мы знали мысли друг друга. И тогда... Тогда появился светлый треугольник.
Клин рассеянного света вырастал из камня - небольшого островка в двух метрах от наших ног. Мы не испугались, потому что пугаются, когда подозревают что-нибудь плохое, а мы даже не способны были в тот момент думать о плохом. А просто непонятного боятся только дети, это мне уже давно Алеша объяснил. Мы смотрели, и прошло очень мало времени, может, с полминуты, как клин вырос до двух метров в высоту и настолько же расползся внизу. Он как бы утверждался на камне, подобно циркулю или землемерному аршину... или сажени?
Зеленоватый, будто рассыпчатый свет был похож на морскую волну, в самом гребне своем просвеченную солнцем. Свет завораживал, притягивал...
Алеша вскочил на ноги, сказав что-то насчет зеленых человечков. Что именно, я не запомнила, потому что тут зеленый свет заколыхался, как занавес перед сценой, и мне показалось, что он сейчас раздвинется и начнется какое-то неведомое представление. Вместо этого я услышала у себя в голове голос. Точнее, сначала просто звук, мерный и бесстрастный, как стук метронома, но проникающий в каждую клеточку, током пронизывающий тело. Лишь через некоторое время я поняла, что звук рождает слова:
- Земляне, люди, вы так себя называете. Вы разумны, поэтому я обращаюсь к вам. Это не заранее обдуманная и запланированная встреча. Меня вынудила к тому необходимость...
Я инстинктивно вцепилась в Алешино плечо: меня затрясло от неожиданности. А Алеша весь ушел в себя, обратился в слух.
- Я оказался на вашей планете случайно и, скорее всего, останусь здесь навсегда. Вы должны всего лишь выслушать меня, об этом только я прошу. Вы разрешаете мне говорить?
Голос замолк. Я не могла в этот момент выдавить ни слова, за нас ответил Алеша:
- Да, пожалуйста, говорите.
Меня удивило его спокойствие. Потом-то я поняла, что он был потрясен не меньше меня, но сумел остаться ученым: в любой ситуации больше тратить времени на сбор информации и меньше всего - на эмоции. А внутри нас опять зазвучали слова, как комочки льда, скользя вдоль позвоночника, покалывая затылок.
- Я умру на вашей Земле, это случится скоро, очень скоро... У меня была цель - долететь до своей планеты, доставить очень важные данные о процессах, приводящих к исчезновению звезд. Это тайны первоматерии... нам удалось их чуть-чуть приоткрыть, но какой ценой!.. Звезда, у которой мы дрейфовали, находилась в стадии умирания. По нашим расчетам, она должна была угаснуть и мирно остыть. Произошло иное. Будто неожиданный толчок изнутри изменил весь процесс - звезда начала сжиматься в угрожающе короткий срок. Это было похоже на самоубийство! Наш звездолет - по существу, небольшая планета - не успел сойти с круговой орбиты, он был сорван чудовищно возросшим гравитационным полем и начал падать. Спастись мы не могли. Нулевой объект, или черная дыра, как вы их называете, впрессовывает в себя все окружающее. Это были самые страшные для меня минуты, часы или годы. Понятие времени там не имеет никакого значения. Была лишь одна возможность что-то предпринять. Нулевой объект искривляет пространство, сворачивает его. Наши двигатели работают по тому же принципу. Решено было их ударом компенсировать нарастающие возмущения окружающей среды и в этот момент неустойчивости орбиты запустить спасательную шлюпку. Скорлупка должна была оторваться от корабля на высокой круговой скорости и выйти из зоны коллапса. На ней не было двигателей, сворачивающих пространство, возвращаться домой нужно было в обычном космосе. Поэтому на шлюпке нужен был пилот - ни один автомат не может пройти такой путь, сколь бы совершенной ни была его программа.
В общем, пилотом оказался я. Молодость сыграла свою роль. Когда я очнулся от ускорения, на экранах была чернота...
