— Это единственное, что европейцы почерпнули из Достоевского, — шепнул действительный статский советник Лучинский, представлявший Министерство юстиции.
Коллежский советник Гюнтер, от Министерства внутренних дел, наморщил нос:
— Сказка Оскара Уайльда «Счастливый принц».
Я и у Достоевского-то, честно говоря, читал только роман «Бесы», потому что там подлинная уголовная история, хоть и очень недостоверно пересказанная, а про Оскара Уайльда и вовсе слышал краем уха, поэтому со своей стороны ничего интеллектуального присовокупить не смог и лишь молча улыбнулся.
Мне впрочем возвышенность монакского князя нравилась. Монархи и должны указывать десницей к небесам, на то они помазанники божьи, а грязью под ногами будем заниматься мы, блюстители порядка.
В то апрельское утро мои мысли вообще были исключительно приятны. Европейская командировка у меня только начиналась. Из Монако я должен был отправиться в Марсель и Париж, изучать французский опыт создания мобильных отрядов, так называемых «бригад Тигра», названных в честь их создателя Жоржа Клемансо по прозвищу Тигр. Превосходная идея: иметь в каждом регионе специальную полицейскую группу для молниеносного расследования важных преступлений. Проект, который я разрабатывал у себя в Департаменте, предполагал учредить нечто подобное и в России. С нашими расстояниями это еще актуальнее, чем во Франции.
Потом я планировал наведаться в Лион, который на весь 1914 год был объявлен Столицей Мира — там 1 мая открывалась международная выставка достижений науки и техники.
Лучшие умы издавна спорят о том, что́ есть Добро и что́ есть Зло. Я не философ, но я давно понял. Добро — это Ордер: правила, порядок и предсказуемость, а стало быть безопасность. Зло — нарушение правил, утрата ориентиров, Хаос. Я ненавижу Хаос. Он окружает меня всю жизнь, со всех сторон, наносит удар за ударом, и я могу противостоять этой агрессии лишь посредством выдержки, дисциплины, расчета. Мои великие союзники — наука и техника. Они подвергают Хаос анализу, умеют его предугадывать и ставить под контроль. Я — профессионал Ордера и укротитель Хаоса. Вот мое ремесло и мое призвание. А то, что я выполняю эту работу именно в Департаменте полиции, не более чем случайность судьбы. В юности я был очень беден, не хватило средств доучиться в университете, и пришлось поступать на то место, где платили приличное жалованье и давали казенную квартиру.
Что ж, я неплохо себя показал на этом поприще. Меня никогда не влекли рискованные приключения, как иных моих коллег. Я ценил в своей службе то, что она призвана охранять порядок. Скажу без ложной скромности, что моими усилиями российская уголовная полиция стала работать намного лучше.
Об отечественных достижениях мне предстояло рассказать иностранным коллегам после кофейного перерыва, когда делегаты разделились для работы в профильных секциях.
Наша, называвшаяся попросту «Questions Policièrs», «Полицейские вопросы», заседала в читальном зале, среди книжных шкафов, маринистских пейзажей и макетов кораблей.
Председательствующий объявил:
— Слово для доклада имеет мсье Базиль де Гусéфф, Conseiller d’Etat, Chef de Section au Département de la Police de Russie.[1]
Немного развеселившись на частицу «де», прицепленную мне для вящей солидности, я с удовольствием стал живописать новшества, введенные моим ЦТБ, Центральным техническим бюро, которое пять лет назад появилось в Департаменте благодаря моей же докладной записке. Очень приятно было говорить о любимом деле перед столь компетентной и заинтересованной аудиторией.
Описывая, как у нас устроены антропометрическая и дактилоскопическая экспертизы, как оборудована химическая лаборатория и как убыстрило регистрационный процесс использование перфокарт, я следил за лицами слушателей и читал на них живейшее внимание. В зале сидели опытнейшие полицейские деятели европейских, американских и азиатских стран. Я знал, что в чем-чем, а в полицейской работе моя держава находится на передовом рубеже прогресса. Тут было чем гордиться, в том числе и лично мне.
Разумеется, передо мной были только мужские лица. И вдруг, на пятой или шестой минуте моего доклада, в дверь заглянула молодая дама. Я подумал, что она ошиблась дверью и сейчас удалится, но женщина прошла в зал и села на третий ряд.
