Горн слушал индуса с таким напряженным вниманием, что забыл о еде, но продолжал вертеть в руках вилку, и вдруг, повинуясь игре его пальцев, массивная вилка из нержавеющей стали согнулась почти под прямым углом. Уловив недоуменный взгляд адвоката, а затем и двух остальных собеседников, Вадим Михайлович подверг вилку тщательному осмотру, не спеша ее разогнул и счел необходимым прокомментировать событие:
— Очень странно, студенческая забава… Я давно уж забыл, а вот руки вдруг сами вспомнили, ни с того ни с сего.
Так уж ни с того ни с сего, промелькнуло в мыслях у адвоката. Невзначай ввернув пару простодушных вопросов, он перевел разговор на отвлеченные проблемы индийской философии, чем вызвал некоторое неудовольствие Вадима Михайловича. Впрочем, с ужином уже было покончено и настала пора разъезжаться по домам.
Сперва Горн отвез доктора Косамби в гостиницу, затем доставил домой второго ученого и, распрощавшись с ним, повернулся к Александру Петровичу с решительным видом:
— Ну что, поехали?
Адвокат сразу понял, о чем идет речь, но ответил с некоторой осторожностью:
— Смотря что вы имеете в виду.
— Я имею в виду лабораторию, — жестко сказал профессор.
— Мне пора домой, — Александр Петрович тоже перешел на категоричные интонации, — день и так был тяжелый.
— Да вы что же, не понимаете! Завтра он попадет в хранилище — и все, больше мы ничего не узнаем! — С высоты своего роста Горн нависал над адвокатом и, как казалось последнему, излучал свирепость. — Если не поедете, обойдусь и без вас.
«Ну прямо боевой слон, — подумал Александр Петрович, — надо же, такой респектабельный ученый, а в душе, оказывается, головорез».
Адвокату пришлось сдаться — он вдруг испугался, что этот сумасшедший в лаборатории учинит нечто непотребное над камнем, в благополучии которого Александр Петрович был кровно заинтересован.
— Чего вы, собственно, добиваетесь, — ворчал адвокат, пристегивая ремень, — для моего подзащитного мы сделали все, что могли.
— Мне чихать на вашего подзащитного. По нему давно плачет веревка, это видно невооруженным глазом. Меня интересует исключительно рубин.
— Рубин, в конце концов, — мертвая вещь, кусок камня. Он вам ничего не расскажет.
— Не расскажет, так покажет, — пробормотал сквозь зубы профессор. — А что касается мертвой вещи, то вы не представляете, насколько современной науке не ясно, что — мертвое и что — живое.
— Это не важно, — адвокат не желал быть втянутым в отвлеченную дискуссию, — важно, что за месяц камень ничего особенного не показал.
— Вот, вот, я с ним провел столько времени, и вечерами, и ночью, — в голосе профессора звучала обида, — он на меня не реагирует.
Некоторое время он вел автомобиль молча, затем усмехнулся:
— Я бы мог безнаказанно ограбить сокровищницу Великих Моголов… Мне пришло в голову, может быть, вы… может, вам удастся его расшевелить.
— Что?! — Адвокат непроизвольно потянулся рукой к дверце машины.
— Я не собираюсь оставить вас с ним один на один, я знаю, на это вы не пойдете. Речь идет об исходном, инициирующем моменте. Если мы здесь имеем дело с каким-то процессом накачки от энергетических полей человека, достаточно будет короткого стартового контакта.
Машина остановилась.
— Если бы вы знали, как мне все это не нравится, — вздохнул Александр Петрович, открывая дверцу.
В вестибюле седовласая пожилая дама, сторож, пила чай в компании сухонького печального старичка. С привычкой профессора иногда работать в позднее время здесь все давно освоились, и его появление с адвокатом не вызвало ни малейшего удивления.
Пройдя в дальний конец темного коридора, они оказались в кабинете Горна. Тот сразу направился к сейфу, и раздалось глуховатое лязганье замка.
— Вот он. — Профессор протянул на ладони рубин Александру Петровичу.
Адвокат сделал шаг назад.
— Ну что же вы? Попрощайтесь с ним! Если вам и удастся еще когда-нибудь на него взглянуть, то уже только через стекло витрины.
— Я лучше умру, чем притронусь к этому камню.
— А вы ему, кажется, понравились… Выключите, пожалуйста, свет.
— Ни за что.
— Да бросьте вы это. — Профессор сам дотянулся до выключателя. — Видите, появилось слабенькое свечение… ну-ка, цып-цып-цып… а теперь стоп, — он снова включил люстру, — нужно устроиться поудобнее.
