Понимание с Алексеем возникло не сразу. Вначале он отнёсся ко мне как к взбалмошной фифе. Но присмотревшись, сообразил, что это всего лишь моя защитная оболочка, созданная специально для уклонения от санкций со стороны отца.
Это уже позже, когда Алексей меня буквально реанимировал после разрыва с моим предпоследним парнем, мы с ним дружились. Но любовником моим он никогда не был. Просто другом. Хотя жены у него не было. Уже не было. Она с ним давно развелась, посчитав, что он для неё слишком беден.
Странная психология у такого рода особ. Когда в ЗАГС тянула, на что-то надеялась. А потом, видимо, наступило прозрение, разочарование и снова поход в ЗАГС, но уже с целью расторгнуть брак.
Лично я до ЗАГСа не дохожу лишь по одной причине – ну не нравятся мои любовники моему отцу. Мне кажется, он ревнует меня жутко. Как Мавр. Но у того хоть основания были. Всё же речь о супруге его шла. А мой отец, видимо, решил превзойти литературного персонажа по накалу страстей.
К тому же, что касается Алексея, он старше меня лет на десять. Работает на моего отца. И даже если мы друг другу были бы симпатичны, не дурак же он, чтобы лишиться работы. Радужной перспективы со мной у него нет. Её ни у кого нет. А всё потому, что где-то там, в недрах умственных терзаниях моего отца, для меня давно был выбран супруг. И им должен стать Павел. Сын столичного прокурора. К моей радости, этот Павел своей персоной нас радовал нечасто. И мы имели возможность лицезреть его персону не чаще трёх-пяти раз в год, когда он со своим отцом приезжал погостить к нам. Но зато мой отец каждый раз, когда летал в столицу, непременно посещал драгоценных потенциальных родственничков.
А Павел мне совсем не нравился. Внешность его, манера одеваться, жутко меня раздражали. Метросексуал, вылизанный столичными моднЯвыми стилистами нетрадиционной ориентации. Конечно, и в нашем городе такие осовремененные мужчины водились. И при виде их я не впадаю в коматоз, как моя подруга Оля. Но всё равно, их я не воспринимаю всерьёз. Мужчина должен быть в первую очередь Мужчиной. Олицетворением защиты, надёжности. Чтобы от одного его вида, а лучше теплого прикосновения, хотелось стать слабой и беззащитной. Чтобы отдаться на милость и не бояться ничего.
Но такого я уже давно не испытывала. Даже с Никитой сейчас такого не было. Он, безусловно, мне нравился. Но, к сожалению, я его боялась. Он будоражил меня, манил, но не чувствовала я в его объятиях себя в безопасности. Особенно раздражало то, что каждый раз, когда я готова была забыться и позволить не останавливаться, нас безжалостно кто-то останавливал. То ввалившийся великан, похожий на орка. То бывшая жёнушка, походя оскорбляющая. И даже Алексей. Спрашивается, чего пришел? Неужели позвонить не мог? Визитом своим такой поцелуй сорвал...
- Лёш, а ты зачем к Никите пришел?
- Мне нужно передать ему кое-какие документы. Вадим в обед отбыл в Москву, и теперь я могу рассчитывать только на Никиту.
- Что же это у Вас за движуха началась? Отец умчался в Турцию. Вадим в Москву. Меня в Ейск отправляешь. Настолько серьёзные ребята в городе появились?
- Они и раньше в городе были. Только не борзели. А теперь объявили войну. Так что придётся тебе скрыться. И до моего разрешения быть тихой и неприметной. Самой неприметной. Такой как сейчас. В стареньком спортивном костюме и в кроссовках.
- И с синяками под глазами? - съязвила я.
- Лучше синяки под глазами, чем ожоги несовместимые с жизнью.
Меня передёрнуло.
А после пары выкуренных сигарет мы продолжили разрабатывать план Барбаросса.
- Никите обязательно знать, что я - Татьяна Рыкова?
- Необязательно. Главное, чтобы доставил тебя в целости и сохранности до Ейска.
- Тогда давай ему не будем говорить правду?
- Аргументируй свою просьбу.
Я задумалась, придумывая "правду", и после паузы сообщила:
- Чтобы он не испугался возложенной на него ответственности за мою безопасность.
- Глупо. Он должен знать, кто ты. Должен понимать, почему и для чего всё это делается.
- А если он струсит и откажется меня везти? Ты же только что признался, другого эскорта мне предложить не можешь. Так стоит ли рисковать? Не лучше ли попробовать умолчать об истинном положении дел?
