Кто-то, дернувшись, нечаянно сбивает у него очки. Старик ловит их на лету, спокойно надевает и как ни в чем не бывало продолжает свое дело.
Федор останавливается и глядит в альбомы через мальчишечьи головы. Марки всегда были ему интересны. Когда-то, в пионерские годы, он собирал их. Трудно собирал, потому что у матери не было денег, чтобы покупать марки в магазинах. Он так и не набрал в детстве хорошей коллекции - не удалось. Может, потому и тянет к маркам до сих пор? Старик замечает Федора, поднимает к нему глаза, жалко улыбнувшись, говорит:
- Вот... Собирал всю жизнь... А теперь раздаю. Теперь все теряет свою ценность. А для них еще это пока радость... Эх! - Он слабо машет рукой с пинцетом. - Им нужно сейчас много радости. За десятки лет вперед...
Он снова наклоняется к альбому и поддевает пинцетом еще одну марку - большую, красивую марку далекого острова Гаити.
8.
"Федя, дорогой!
Ты прости, если я напишу что-нибудь бестолково.
У меня мысли путаются.
Я по-прежнему сдаю сессию. Правда, зачем - не знаю. Мне все больше кажется, что все это - зря, что сейчас нужно что-то совсем другое. И вообще, по-моему, люди сейчас делают свое дело просто по инерции. А думают вовсе не о деле. Я же вижу, как спрашивают нас преподаватели. Как будто им все равно, знаем мы предмет или нет.
По-моему, им эти экзамены кажутся такой же бессмыслицей, как и нам.
Пятеро ребят из нашей группы вообще ничего не стали сдавать. Помахали нам ручкой, сказали, что в такие дни надо делать что-то главное, и улетели на Балтику строить плотины. И из других групп многие ребята разъехались на стройки. Раньше бы наш декан последние волосы на себе рвал. А сейчас молчит, будто ему безразлично. Может, и на самом деле - безразлично?..
Наверно, я страшная дура и невероятно глупо, просто бездарно вела себя с тобой. Теперь я все ясней понимаю это. Я думаю о тебе каждый день, каждый час. И ничего не могу с этим сделать. Читаю теорию информации, а где-то внутри у меня все время стучит: "Ты есть! Ты есть!"
Хочется бросить к черту все учебники и улететь к тебе. Именно не уехать, а улететь! Чтоб быстрее!
Вчера я заходила к твоей маме. Она волнуется, спрашивает, что теперь будет. Я ее успокаивала, говорила - ваш дом на такой высокой горе, что ему никакое наводнение не страшно. Она очень беспокоится о тебе. "Им-то, - говорит, - больше всех достанется". Ты уж пиши ей почаще. Ей сейчас очень трудно.
Но вообще-то твоя мама держится молодцом. Особенно по сравнению с другими стариками. Почему-то старики в Пензе паникуют больше всех. Хотя и говорят при этом, что нам, мол, уже все равно. Один такой мечется сейчас в соседней квартире. Еще вчера он кричал во дворе, что ему в его годы уже ничто не страшно. А сегодня утром прибегал к нам за веревками - укладывает вещи. "Куда, - спрашиваю, - собираетесь?" "На Памир, - отвечает. - Там высоко. Никакое наводнение не достанет".
"Так ведь оттуда эвакуируют! - говорю я ему. - Там ожидаются землетрясения..."
"Ах, черт!" - Он хлопнул себя по лбу и убежал без веревок. И сейчас, наверно, сидит над атласом, думает, куда бы удрать.
Почему-то многим кажется, что если удрать из своего дома, то будет безопаснее. По квартирам у нас ходят какие-то сектанты, говорят о конце света и предлагают записываться в секты, чтобы попасть в рай.
Некоторые девчонки в наших общежитиях вытворяют сейчас такое, о чем раньше и шепотом говорить стыдились. Видно, как сектанты, верят в конец света. А я хочу к тебе! Очень хочу к тебе! Сдам последний экзамен и в тот же день улечу в Москву.
Твоя глупая Ася".
9.
Газеты, газеты... Вся жизнь людей связана сейчас с газетами. Люди покупают в киосуах самые различные издания и ищут в них одно и то же - новые интервью о возможных последствиях катастрофы, новые сообщения о том,как к ней готовиться.
Почти не замеченными проходят известия о том, как эвакуируется с Луны состав советских и американских космических станций. Люди воспринимают это как должное. Конечно, нужно эвакуировать!.. Как же иначе?.. И только для космонавтов это удар.
Первый реальный знак того, что после катастрофы выход в космос будет закрыт. Ни с Земли, ни на Землю... И так - на десятки лет... Придется нынешним космонавтам возвращаться к прежним профессиям. А в космос, видно, полетит уже другое поколение...
