— Ты это откуда… такой? — отступая полшага назад и непроизвольно прижмуривая глаза (почти как тогда, после электросварки), произнёс я.
— Из дома, — удивленно приподняв брови, ответил он. — А что?
— Да смотришься… хоть под венец!
Вовка утратил улыбку и печально покачал головой.
— Откуда тебе знать, кому какой венец уготован?
— А чего тут знать? — пожал я плечами. — Рано или поздно каждому из нас предстоит жениться, значит, и венцы нас ожидают брачные. А что — бывают какие-нибудь еще?
Он молча кивнул головой и, чуть погодя, добавил:
— Бывают… И царские, и терновые. Смотря какое время…
При слове «время» я посмотрел на часы и увидел, что стрелка отмерила уже первую десятиминутку шестого.
— О! Кончаем трёп, а то опоздаем, — прервал я его философствования и потащил со двора в сторону метро.
— Да не спеши ты так, у нас еще почти час в запасе, — пытался он сдержать мой бег по эскалатору, но я успокоился только в вагоне метро, где от меня уже ничего в смысле скорости не зависело.
— Нельзя быть таким шебутным, — тяжело переводя дух, укорил меня Вовка. — Ты хоть немного смиряй свои страсти.
— Да какие там страсти! Просто я хочу быть пунктуальным, разве это плохо?
— Я знаю, чего ты хочешь. Ты сам не замечаешь, как голос плоти становится для тебя главнее голоса души. Это все равно, как если бы… ну, скажем, вместо хорошей музыки, — подыскал он доступное для меня сравнение, — пойти на стройку и слушать там разгрузку листового железа…
— Ой, ну кончай ты эти свои проповеди! — не выдержал я. — Что у меня, своей головы нет? Знаю, что делаю.
— Ну, смотри сам, — вздохнул он с досадой. — Только запомни хотя бы то, что человека одинаково легко вызвать как на драку, так и на дружбу, поэтому прежде, чем кому-нибудь что-то сказать или ответить, думай, к какому из вариантов могут привести твои слова.
— Это ты к чему? — не понял я.
— Это я к тому, что нам уже пора выходить, так что постарайся быть уравновешеннее, — и за окнами вагона появилась залитая светом «Октябрьская».
Мы вышли из метро на Ленинский проспект в двадцати шагах от моего института, но повернули не к нему, а налево и, перейдя Садовое кольцо, подошли к «Шоколаднице».
Девчонок возле входа не было.
— Ну вот, — расстроился я, испугавшись, что уже второй раз теряю так понравившуюся мне блондиночку. — Прямо какая-то невезуха мне с этой Катей…
— Не спеши унывать, — успокоил Вовка. — На то они и женщины, чтобы опаздывать. Неспроста же через них мы подвергаемся всякого рода искушениям.
— Загляну в фойе, — не слушая его, решил я. — Может, они там перед зеркалом вертятся…
Я открыл стеклянную дверь, миновал небольшой тамбур, открыл другую дверь и сразу же увидел подружек. Рядом с ними стоял какой-то высокий парень, явно года на два старше меня, и тянул мою блондиночку за руку в сторону зала.
— Э! Э-э! — не сдержал я возмущенного возгласа и спешно подошел к компании. — А ну, отпусти её!
— Это почему же? — с вызовом ответил тот, но Катину руку между тем из своих пальцев выпустил.
— Потому что она — моя, — заявил я и обнял левой рукой девушку за плечи.
— Да ну? — иронически усмехнулся он. — Может, скажешь еще, что жена?
— Придет время, скажу.
— А ты думаешь, оно к тебе уже идет?
— Идет.
— Быстро?
— А как и ты, когда я тебя пошлю на х-гм-м… — я оглянулся на девчонок и поправился: — …в одно место.
— Ты? Пошлешь меня? Салага!
Я мигом сбросил левую руку с Катиного плеча и неожиданно ухватил соперника за ворот джинсовой куртки.
И в эту самую секунду за моей спиной раздался невозмутимо спокойный голос Иванова:
— Ну так я и думал! В России по-другому и не бывает. Стоит только двум братьям сойтись вместе — обязательно подерутся.
— Кому-кому? — оторопело переспросил парень. Это кто тут — братья? Мы?.. — и он с недоумением перевёл взгляд на меня.
Я тоже ничего не понял, но с некоторым смущением всё же отпустил его воротник.
— Ну да, — подтвердил Вовка, — я именно о вас двоих и говорю.
— Не гони фуфло! — повысил голос парень. — Я его первый раз в жизни вижу!
— Ну и что? — улыбнулся Иванов. — Разве это что-нибудь меняет? Он до сегодняшнего дня о тебе тоже и слыхом не слыхал, — кивнул он в мою сторону.
