Но по какой-то причине Миллер никак не мог сосредоточиться. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Перед ним из тьмы снова возникло лицо девушки с выражением удивления в глазах и немного приоткрытыми губами. Было похоже, что она вот-вот заговорит, хотя он понимал, что это невозможно. Боже, как же он устал!
Миллер проснулся точно без пяти десять, чувствуя себя неожиданно посвежевшим. Когда он спускался по лестнице и пересекал площадь, направляясь к зданию суда графства, то меньше всего думал о деле Мацека.
Городской морг располагался позади медицинской школы, в большом нескладном здании в стиле викторианской готики со стеклянными витражами у входа. Внутри было темно и прохладно, стены покрыты зеленой плиткой. Здесь царил неприятный запах антисептиков.
Джек Палмер, главный специалист, восседал за столом в небольшом стеклянном кабинетике в конце коридора.
— Ничего не говорите, дайте мне догадаться.
— Есть что нибудь для меня? — спросил Миллер.
— Старина Мюррей сам занялся этим делом. Еще не успел подготовить доклад, но думаю, сообщит вам кое-что полезное. Он сейчас уже моет руки.
Миллер заглянул сквозь стеклянную стену в анатомический театр и увидел высокую тощую фигуру университетского профессора патологии, одетого в халат, спереди заляпанный кровью.
— Можно войти?
Палмер кивнул:
— Прошу вас.
Когда Миллер вошел, профессор Мюррей уже снял халат и мыл руки, стоя перед раковиной. Он улыбнулся и заговорил с едва заметным шотландским акцентом своей юности, от которого так и не смог освободиться:
— Едва ли подходящее время года для купания, особенно в этой открытой сточной канаве, которую мы называем рекой. Вам сделали все необходимые инъекции?
— Если я почувствую себя больным, то не обращусь ни к кому, кроме вас, — ответил Миллер. — Обещаю вам.
Мюррей взял полотенце и начал вытирать руки.
— Говорят, вы не знаете, кто эта молодая женщина?
— Пока нет. Конечно, через день-два о ней могут заявить как о пропавшей.
— Но вы сомневаетесь, что так будет? Могу я спросить почему?
— Это какое-то необычное самоубийство. Все признаки не сходятся. Во-первых, многое свидетельствует о том, что прежде, чем убить себя, она постаралась избавиться от любых признаков, которые могли бы помочь узнать ее имя. — Он немного поколебался. — Едва ли она находилась уж совсем в невменяемом состоянии. От наркотиков или еще от чего-нибудь такого.
Мюррей покачал головой:
— Это исключено, глаза были все еще открыты. Но забавно, что вы упомянули о наркотиках.
— Почему же?
— Я сейчас вам покажу.
В холодном анатомическом театре даже сильный запах антисептиков не мог полностью перебить сладковатой вони смерти. Ее тело, накрытое резиновым покрывалом, лежало на столе посередине комнаты. Мюррей приоткрыл край покрывала и приподнял левую руку девушки.
— Вот, взгляните.
На руке, ясно различимые, виднелись следы от уколов шприцем, и Миллер нахмурился:
— Так она наркоманка?
Мюррей кивнул:
— Мои тесты показали, что она сделала инъекцию примерно двух гранов героина и одного грана кокаина примерно за полчаса до того, как умерла.
— А когда, по-вашему, это могло произойти?
— Давайте посмотрим. Вы вытащили ее из воды примерно перед шестью утра, так? Я полагаю, что она находилась в воде примерно пять часов.
— Значит, смерть наступила в час ночи?
— Или около того. Здесь нельзя сказать совершенно точно. Была такая холодная ночь.
— Что нибудь еще?
— Ну что я могу вам сказать? Ей около девятнадцати, хорошо воспитана, росла в более чем комфортных условиях.
— Она девственница?
— Совсем нет — беременна на втором месяце. — Он покачал головой и сухо добавил: — Эта молодая женщина была весьма опытна в сексуальном отношении.
— А что насчет одежды?
— Приходил парень из отдела судебной медицины, забрал все ее вещи. Кроме того, соскобы из-под ногтей, образцы волос и всякое такое.
Миллер обошел стол и нерешительно приподнял край резинового покрывала. Мюррей уже прикрыл ей глаза, и поэтому она выглядела спокойной и умиротворенной, кожа лица была гладкой и бесцветной. Со скорбным выражением сержант осторожно прикрыл ее лицо.
— Мне кажется, ей пришлось много выстрадать. Слишком много для такой молодой девушки, — заметил профессор.
