От редкого слова Молчан весь сжался, как от внезапного удара оглоблей по спине, но вот мальчик заинтересовался.
— Что вы хотите сказать?
— Если вы правильно распорядитесь моими сведениями, ваше величество, то сможете предотвратить большую войну.
— Войну? — удивился Эдуар. — С кем? Северяне отброшены, варвары с востока враждуют между собой, с Плоскогорьем союз.
— Враг гораздо ближе, ваше величество, чем вы думаете. Он в вашем королевстве.
— Говори, — сказал мальчик.
— Знаете ли вы сира Айвина Победоносного, которого в ваших землях называют полубогом?
— Конечно, — улыбнулся Эдуар. У Молчана тоже от души отлегло, он ужо испугался. Думал, энтот Михаэль чего дурного скажет…
— А что если таки окажется, что он не один такой? Не один полубог. Что есть и другие. Равные ему по силам.
— На что ты намекаешь, странник?
— Скажите, ваше величество, если Айвин окажется среди подобных себе, то станет ли он по-прежнему верен вам?
— Мне не нравится твой тон, — нахмурился Эдуар.
— Но вы можете проверить мои слова, — отвечал странник. — Айвин со своим другом лордом Иллианом Лейтли идет на юг, и их дорога залита кровью, а деревни, встречаемые на пути, вырезаны.
— Лорд Лейтли никогда бы не предал меня, — холодно процедил сквозь зубы мальчик.
— А я слышал, что сир Иллиан был не доволен теми землями, которыми вы его наградили. Он был с вами с самого начала, но получил лишь проблемный кусок земли на отшибе королевства с кучей разбойников, без необходимых сил, чтобы разобраться с ними. Так разве тут будешь верным?
На что Молчан терпеливый был, ужо тут сжал кулаки так, что персты хрустнули. Ладно во дворе собаке брехать на прохожих — дело одно, но уж в царский дворец прийти и околесицу нести… Русич ждал только слова Эдуаровского, чтобы энту гниль за рясу приподнять да выкинуть прочь. Вот только мальчик молчал.
Заметил десный мастер, как смотрют друг на друга король малолетний и Михаэль, смотрют особым образом, точно без слов балакают, али в гляделки играют — кто бошку отвернет первый.
— Мойно, — наконец мальчик заговорил, значитца, сейчас мы эту мразь погоним отсюда. — Посели этого человека в восточном крыле. И отправь лорда Кайниса, лорда Бидирава и лорда Гуймира в Виргирдские земли. Мне нужен сир Иллиан.
Про Кайниса, Бидивара и Гуймира Эдуар ладно придумал. От энтих лордьев без земель хлопот было больше, чем проку. Нрава самого буйного и жестокого — что они, что люди ихние. Отослать их подальше, пусть и с поручением пустяковым — только на благо всем пойдет. Но вот с плешивым…
— Мой государь, — тихо заговорил, чтобы остальные не услышали. — Что значит поселить? Он речи такие говорит, его бы высечь хорошенько. А лучше голову с плеч…
Молчан не со злобы душевной так говорил — чувствовал опасность самую настоящую, что от Михаэля исходила. Такого, конечно, надобно на глазу держать, дабы не сотворил чего, но змею подле себя класть — тоже глупость. Забудешь — она зуб ядовитый в тебя и вонзит.
— Я сказал, — Эдуар сказал твердо, только взгляд пустой, точно и нет мальчика тут. Точно не он. — Посели его, он гость, — и тут вроде опять глаза оживились, блеснули, — И если его слова подтвердятся… То мне кажется, Мойно, я нашел левого тайного мастера.
— Руса, прости меня. Прости, не знаю, как так получилось.
— Успокойся, — ответил Руслан.
— Ну серьезно, лошадь оступилась. Не знаю, может, устала или еще чего. Я среагировать не успел.
— Успокойся, говорю, чего-нибудь придумаем.
— Я смогу идти, смогу, Руса.
Антон, по прозвищу Сник, лежал, схватившись за ногу и лопоча без умолку, пока Люда накладывала шину. Поход из шестерых кинетиков, включая самого Руслана, целью которого было преследование таинственного Ивана, в кантийском миру Айвина, грозил с треском провалиться. А что делать? Отправь пару человек с Антоном обратно — отряд потеряет в боевой мощи. Продолжать путь не представлялось возможным. Бедолага не сможет сидеть в седле.
— Вот ведь, Сник ты и есть Сник! — кинул Антону в сердцах Марат.
Прозвище ему дал начитанный Лешка, когда еще был жив, произнеся фразу, ставшую роковой для Антона: «Ну, ты прям тридцать три несчастья Лемони Сникета». Постепенно из всей фразы за неудачливым кинетиком закрепилось Сникет, а еще через какое-то время и его обрубили до Сника. Что и сказать, прозвище свое Антон полностью оправдывал. Если что-то где-то случалось, то эпицентром этого был Сник.
