Ольга Калашникова: «Крепостная любовь» Пушкина - страница 3

Угодить такому барину было куда как непросто, однако Ивану Абрамову, похоже, удалось расположить «дюжего» Осипа Ганнибала к себе. В течение многих лет (начиная с 1782 года) он, с перерывами, исправлял в Михайловском должность старосты (приказчика). В награду за службу Осип Абрамович иногда, в минуты сентиментальные, даже подумывал отпустить дворового и его фамилию на волю. «Покойный дедушка ваш, — уверял Михайла Калашников Александра Пушкина, — обещал мне и семейству тихое счастие…» (XVI, 203).

В середине 1790-х годов сын старосты, Михайла Иванов, разменяв третий десяток, женился на девице из сельца — Вассе (или Василисе) Лазаревой, дочери отставного сержанта Лазаря Космина и Агриппины Алексеевой. В исповедной росписи 1794 года местной церкви Воскресения Христова указано, что Вассе исполнилось «16 лет». Значит, избранница Михайлы родилась в 1777 или в 1778 году и была младше своего мужа на три или на четыре года^>[19].

Вскоре у молодых стали появляться дети, один ребёнок за другим. Всего Калашниковы прижили восьмерых, в том числе шестерых сыновей. Двое (Александр и Мария), очевидно, умерли в раннем возрасте. Остальным же было суждено подрасти и попасть в услужение к Пушкиным. Как отметили современники, кое-кто из отпрысков Михайлы и Вассы Калашниковых отличался статью или миловидностью. Верно, они пошли в своих родителей.

В октябре 1806 года непутёвый Осип Абрамович Ганнибал, так и не помирившийся с супругой, приказал долго жить. И новыми владельцами сельца Михайловского стали его вдова Мария Алексеевна и дочь Надежда. Последняя уже давно (с 1796 года) была замужем за отставным капитан-поручиком Сергеем Львовичем Пушкиным и обзавелась потомством — Ольгой, Николаем, Александром и Львом.

В ту же эпоху, в середине 1800-х годов, в устоявшемся быту Калашниковых произошли некие кардинальные изменения.

Как выяснил Н. С. Новиков, упоминания о них вдруг исчезли из «списков дворовых» сельца Михайловского. Исследователь предположил: «Родители Пушкина и бабушка в это время жили в Москве, лето проводили в подмосковном имении Захарово. Вероятно, семью и перевели в Захарово»^>[20]. Что ж, пока, то есть до обнаружения каких-либо новых документальных данных, такая догадка имеет право на существование. Однако чуть более убедительной нам представляется иная версия: она подкрепляется авторитетным мемуарным свидетельством.

Есть основания думать, что семейство Калашниковых было препровождено в имение Петровское Опочецкого уезда, расположенное неподалёку от сельца Михайловского. Им владел отставной генерал-майор Пётр Абрамович Ганнибал (1742–1826), брат Осипа Абрамовича, «двоюродный дедушка» (XIII, 205, 543) Александра Пушкина.

Доказательство в пользу такой гипотезы представлено Павлом Васильевичем Анненковым, биографом поэта, который свёл знакомство (вероятно, в 1850-х годах) с древним Михайлой Ивановым Калашниковым. «Первый пушкинист» записал и опубликовал колоритный рассказ крестьянина о «старом арапе» Петре Абрамовиче Ганнибале: «Генерал от артиллерии, по свидетельству слуги его, Михаила Ивановича Калашникова, которого мы ещё знали, занимался на покое перегоном водок и настоек, и занимался без устали, со страстью. Молодой крепостной человек был его помощником в этом деле, но, кроме того, имел ещё и другую должность. Обученный через посредство какого-то немца искусству разыгрывать русские песенные и плясовые мотивы на гуслях, он погружал вечером старого арапа в слёзы или приводил в азарт своей музыкой, а днём помогал ему возводить настойки в известный градус крепости, причём раз они сожгли свою дистилляцию, вздумав делать в ней нововведения по проекту самого Петра Абрамовича. Слуга поплатился за чужой неудачный опыт собственной спиной, да и вообще, — прибавлял почтенный старик Михаил Иванович, — когда бывали сердиты Ганнибалы, все без исключения, то людей у них выносили на простынях. Смысл этого крепостного термина достаточно понятен и без комментариев»^>[21].

Не исключено, что проникновенный гусляр Михайла Калашников за святотатство был не только жестоко прибит Петром Абрамовичем, но и изгнан с позором обратно, в сельцо Михайловское. Та же участь, видимо, постигла и кого-то из его домочадцев. По дороге, идущей из Петровского вдоль озера, они вернулись восвояси.