- Микельанджелло-то, может, поправится, - ядовито заметила Дарья. – А вот на счет вас я не уверена.
- Ладно, если это кого-то утешит, я соглашаюсь с тем, что бездарен. Я как бы стадо баранов, Дарья, вы совершенно правы. Я не богемен, не элитарен, не эстетичен, не раним… Господи, Дарья, что происходит?!
В руках художницы появился изящный пистолет.
Олеся спряталась за мольбертом, Арлекин в момент заткнулся.
- Сколько раз... - сдавленно сказала Дарья, - я пыталась сделать это... как бы с собой. А теперь я, наконец, понимаю, почему у меня как бы не хватало на это решимости.
- Почему-почему? - выпалил Арлекин.
- Потому что эта пуля принадлежит вам! - Дарья серьезно разошлась и прицелилась в левый глаз режиссера. - Потому что я должна это сделать с вами!
- Нет-нет! Вы что-то перепутали! - попытался возразить Арлекин перед смертью. Аргументов катастрофически не хватало. - Я как бы не тот, за кого...
- Это вы все перепутали! - усмехнулась Дарья, сжимая двумя руками пистолет. - Вы бездарный, плохой! Сами признались, что вы как стадо баранов, Арлекин! Почему вместо вас должен умереть кто-то талантливый, кто-то, кто... Вы не чувствуете в этом несправедливости?
- Арлекин - гений, - сказала вдруг Олеся за мольбертом.
Дуло пистолета дрогнуло.
Минуты две в ранимой душе Дарьи шла жуткая борьба. Что-то в ней сопротивлялось, а что-то поддакивало… Наконец, она опустила пистолет, закурила очередную тонкую сигарету и загадочно шепнула:
- А говорят, не бывает двух гениев под одной крышей...
- Кто ж это сказал?! Какая нелепость! Клевета! И вы этому верите?! Господи, Дарьюшка! Да что ж это, в самом деле?! - затараторил воскресший Арлекин. - У элиты всё бывает. У богемы свои причуды. Я, вот, тоже сначала думал: не бывает, думал, двух гениев под крышей! Ни при каких обстоятельствах! Не бывает, и все! А потом - бац! - Режиссер стукнул левой рукой по лбу, а правой ухватился за дуло пистолета. - И уже обратно, бывало, думаю: сидят два гения – представьте себе! - как бы абсолютно под одной крышей, сидят, лясы точат, тусуются... - Арлекин овладел оружием. - Так приятно, хорошо. От чего бы им не потусоваться под одной крышей? Мы с вами не боги, дорогая. Мы люди. Все жить хотим. А вы сразу за пушку! Разве так можно? Ну, Дарьюшка! Кто бы подумал!
- Вы знаете… - разрыдавшись, сказала художница. – Мне так трудно… Я так страдаю, так мучаюсь, а… Вы должны знать, Арлекин… А этот наглец Тряпушкин, ваш ассистент... Я готова была убить его!
- 0, небо! - воскликнул Арлекин, спрятав пистолет. - Мой ассистент Тряпушкин наглец?! А как я ошибался! А как я ему доверял! Я был как бы слеп, но теперь как бы прозрел! Вы как бы сняли пелену с моих глаз. Теперь мне известно всё, что должен знать режиссер-постановщик культового фильма, огромное спасибо!
- Нет, не всё.
- А что ещё?
- Он сказал, - всхлипывая, продолжала Дарья, - что гений и женщина - две вещи несовместимые, понимаете, Арлекин?! Как… как у него только язык повернулся?
- Где ассистент Тряпушкин?! - яростно воскликнул Арлекин. - Дайте мне ассистента Тряпушкина!
В мастерскую постучали. Вошел никто иной, как горячо обсуждаемый ассистент Тряпушкин.
- Тряпушкин! - сразу же набросился Арлекин. - Это ты сказал художнику-постановщику, что гений и женщина - две вещи несовместимые?!
- Я, - не успев переступить через порог, сознался ассистент.
- Разве ты не знаешь, что наш художник-постановщик - женщина?
- Знаю. - Ассистент опустил глаза и надул щеки.
- Как ты мог такое сказать, ах ты, Тряпушкин?!
- Не знаю, - пожал плечами молодой человек. – Сорвалось.
- "Сорвалось"!! - Режиссер зарядил подзатыльник ассистенту Тряпушкину. - Тебе сколько лет, "не знаю"?
- Двадцать три.
- Арлекин! Отдайте мне пистолет! - взмолилась Дарья. - Я должна застрелить его!
- Только через мой труп, - объявил Арлекин. - А вам сколько лет, Дарьюшка? Впрочем, это не важно. Как бы там ни было, Тряпушкин, неужели не видно, что ты, зараза, в два раза моложе художника-постановщика?!
- Видно, - согласился ассистент, краснея.
- Она тебе в матери годится, а ты ей такое говоришь!
- Годится, - кивнул ассистент.
