Встречу отпраздновали в портовом кабаке.
- Рад тебя видеть, - сказал Арлекин Олесе. - Но ангел мой, я по уши в долгах. Я должен Ашоту, должен Таиру. Это мои друзья, и я не должен их подводить.
- У тебя появились друзья. Арлекин? - удивилась Олеся.
- Должен же я был с кем-то познакомиться.
- Что-то ты много должен.
- Кроме того, я женат.
Олеся улыбнулась:
- Ты и жене должен?
- А как же? - Арлекин развел руками. - Чтобы со всеми расплатиться, я должен, по крайней мере, найти клад с драгоценностями.
- Какой пустяк! – засмеялась Олеся. - Нет ничего проще.
- Тебе все просто, все возможно! Но я видел реальную жизнь, детка: от меня ушла жена, я задолжал Ашоту, задолжал Таиру...
- Тише! - попросила Олеся. - Ты меня запарил своими долгами. Лучше послушай, о чем болтают те два парня!
- Вон те, убогие?
- Это пираты.
- Какие пираты в наше время? Спустись на землю!
- Три тысячи чертей! - громко произнес одноглазый мужик. - Бармен! Нам еще по маленькой!
- Действительно, пираты, - прошептал Арлекин.
- Что я тебе говорила!
Олеся с Арлекином обратились в слух.
- А может, по большой, а, Фадей? - предложил одноногий пират одноглазому.
- Сначала дело, Влас, - возразил Фадей, обозревая окрестность единственным, но зорким как орлиное око зрачком. – А потом можно и по большой.
- Соображаешь, перец! - похвалил Влас, загородившись костылем. Ему казалось, что так его не видно.
- Чаво наблюдает твой острый глаз, Фадей? Не смотрит ли кто сюда? Не прислушивается ли к нашей негромкой беседе?
- Наблюдаю плюгавую крысу с девчонкой, - доложил Фрол.
- Крыса не опасна?
- Крыса чуть жива.
- А кого там метелят? – спросил Влас, не потрудившись обернуться. - Слышу, вроде как, стебло идет… Если я оторву свою сраку, то кому-то не поздоровится.
- Никого не метелят - это крыса подавилась, а девчонка колотит его по спине, - объяснил Фадей.
- Обстановка спокойная?
- Ничаво подозрительного не наблюдаю.
- Тогда полный вперед! - Влас перекрестился. - Самое время глянуть на карту, Фрол.
- Вот она! - Одноглазый разложил карту во весь стол. - Смотри! Остров Святого Иосифа...
- Ага. А где пещера, в которой лежат драгоценные камни?
- А вот пещера, в которой лежат драгоценные камни, - Фрол любовно погладил карту.
- Большая!
- Не маленькая.
- Трудно достать-то драгоценные камни, ну, из пещеры?
- Пустяк. Надо только знать, Влас, в котором месте они зарыты.
- А в котором… котором месте они зарыты? – сгорая от волнения, Влас оперся на костыль и высоко приподнялся, позабыв о конспирации.
- Надо отсчитать от входа в пещеру семнадцать шагов, - совсем тихо сказал Фадей, - потом сделать три шага влево, взять в руки лопату и копать, пока...
- Тсс!
- Тсс!!
- Я вкурил.
- Тогда по маленькой?
Пираты выпили по маленькой, еще раз по маленькой и в третий раз по маленькой, после чего перестали считать и пили большими.
Вскоре Влас, уронив костыль, уткнулся носом в остров Святого Иосифа, навеки запечатлев на нем жирное пятно, а Фадей, более луженый пират, еще минут десять не сводил с лица Арлекина мутного глаза, как вдруг, не опуская единственного века, громко захрапел.
- Это тот шанс, о котором я тебе говорила, - сказала Олеся, толкнув Арлекина. - Что уставился?! Бери карту, и проваливаем!
- Да он смотрит на меня! – прошептал Арлекин, имея в виду одноглазого.
- Да на фиг ты ему сдался! Он спит!
- Ты уверена? - Арлекин мешкал.
- Долги, Арлекин! Ну-ка, вспомни свои долги!
Олеся сама вытащила карту из-под носа пьяного пирата, воткнула за пояс, и они смылось из портового кабака без малого с сокровищами в кармане.
Прикупив бочонок самого дешевого коньяка, Олеся и Арлекин отыскали парусник под названием «Офелия». Эта замечательная лодочка предназначалась для рыбной ловли, но со временем устарела, хотя и продолжала держаться на поверхности воды. Преимущество «Офелии» заключалось в небольшом экипаже - всего четыре человека, - стало быть, делить сокровища предстояло на шесть частей. Всем бы хватило драгоценностей, но при условии, что клад окажется настоящим пиратским кладом, а не подставной лажей. Вот, пожалуй, всё. Больше у "Офелии" преимуществ не было. В прочих отношениях судно существенно уступало любой посудине, находившейся в акватории порта. Старый как дуб и синий как море капитан Матвей пил тем больше, чем меньше оставалось шансов совершить кругосветное плавание. Он уже давно не понимал, в каком порту и какой стране находится, не выходил из каюты годами и страшно ругался, словно имел дело с дюжиной строптивых баб. Едва дело пахло коньяком, Матвей подписывался на любую авантюру, в связи с чем администрация порта его терпеть не могла. Десять лет портовые власти ломали голову, придумывая всевозможные уловки, чтобы вытравить «Офелию» за пределы акватории: в Матвея стреляли, кидали огромные камни, его топили в море, закапывали в землю, подвешивали на канате, - но все было тщетно - пьяному море по колено. В общем, однажды на Матвея просто махнули рукой и оставили в покое.
