– Что с вами?
– Я уезжаю… Мне нужно уехать!
– Подождите, дон Эстебан…
– Да разве вы не понимаете, что она убьет и меня!
Он вывел меня на улицу и заставил сесть с собой в такси. Вернувшись в гостиницу, мы заперлись в ею комнате.
– Так кто же убийца, дон Эстебан?
– Консепсьон Вальдерес…
И я расплакался, как мальчишка. Дон Фелипе на миг растерялся, но затем быстро пришел в себя.
– Вот оно значит что…
Он подошел ко мне и по-дружески обнял за плечи.
– Возьмите себя в руки, дон Эстебан.
– Извините…
– Я знаю, что с вами случилось худшее, что может случиться с мужчиной: оказалось, что та, которой вы посвятили всю жизнь,- ничего не стоит. Но все-таки же почему столько убийств?
– Из-за Пакито.
И я рассказал ему все. Когда я окончил, дон Фелипе спросил:
– По-вашему, дон Эстебан, она сошла с ума?
– Думаю, да. Смерть Пакито оказалась для нее таким тяжелым ударом, какой мы не могли себе даже представить. В тот день в ней что-то сломалось, и она стала жить только для тою, чтобы когда-нибудь отомстить. Страшно то, что предложив Луису вернуться, я сам предоставил ей такую возможность.
– В общем, вы оказались перстом судьбы, дон Эстебан. Ну, а если бы вы не вернулись в Альсиру?
– Возможно, сдерживая все в себе, она окончательно сошла бы с ума… возможно, она убила бы мужа…
– А возможно, вовсе ничего бы не предпринимала,- пойди угадай!
– Именно это я и не перестаю себе повторять: если бы я не встретил Мачасеро…
– Что же, дон Эстебан, наша судьба зависит от случая, не мне вам об этом говорить, но скажите, как она это делала?
– Здесь я тоже чувствую свою вину. Я должен был насторожиться. Она слишком легко согласилась с возвращением Луиса на арену. Женщина, у которой остались ужасные воспоминания о корриде, должна была воспротивиться. Нас с Луисом удивила эта победа, но мы не поняли, что это был заранее подготовленный план.
– Похоже на то…
– Во всяком случае, она во многом помогала Луису, следя за его тренировками и готовя еду. Надо отдать ей должное: она вела себя, как страстная любительница корриды.
– Ну, а преступления?
– Если вы помните, дон Фелипе, именно она приготовила кофе для Гарсиа. Делая вид, что заботится об Алохья, часто расспрашивала о его семье. Он был уже на коне и готовился к пассео, когда она подошла к нему, чтобы пожелать удачи. Она хорошо умела делать уколы и часто, еще до замужества, помогала больным в Триане. Наконец, одно из анонимных писем было опущено в Альсире, куда Консепсьон накануне ходила за покупками. Затем, вчера утром, она, будто случайно, захотела прогуляться по Линаресу, и только после того, как она вернулась, Луис получил новую записку. Наконец, дон Фелипе, именно она готовила одежду и складывала багаж для Луиса. Нет ничего проще, чем приколоть бумажку к мулете…
Марвин задумался над перечисленными мной обвинениями.
– Да, все отлично сходится… Что вы собираетесь делать, дон Эстебан?
– Спасаться, я уже говорил.
– Вот это на вас не похоже, амиго.
– Люди меняются с возрастом… Вообще же, дон Фелипе, я боюсь не столько смерти, сколько смерти от ее руки.
– Но ведь она вас любила?
– Меня любила другая, от которой осталась только внешность.
– Куда же вы поедете?
– К себе в Триану. Хотя, у меня нет иллюзий. Она найдет меня и там.
– А вы не можете спрятаться в другом месте?
– Нет. Я чувствую себя хорошо только там, и потом, дон Фелипе, я все-таки сказал вам неправду… Я не боюсь умереть от ее руки, лишь бы не здесь, а только там, где прошли годы нашей любви.
– Во всяком случае, дон Эстебан, я постараюсь не позволить ей совершить задуманное, можете на меня рассчитывать.
* * *
Выйдя из гостиницы по направлению к вокзалу, я встретил Консепсьон.
– Куда ты пропал? Ты… ты уезжаешь?
– Я возвращаюсь к себе, в Триану.
– Ты покидаешь Луиса? Ты и меня покидаешь?
– Я не хочу умереть здесь.
– Умереть? Почему умереть?
– Потому, что я последний из квадрильи, выступавшей в тот день, когда погиб Пакито.
Она пристально посмотрела на меня и медленно сказала:
– Значит, ты все понял?
– Да, все понял, Консепсьон… Я еду в Триану и буду там тебя ждать.
– Ждать? Зачем?
– Чтобы умереть.
