Красные бойцы рвались из штаба в бой, который шел у Кремля и в других районах. По первому требованию Р. К. красные бойцы направлялись по указанию.
Хочу отметить один яркий момент в поведении наших рабочих красногвардейцев.
Во время охраны железных дорог красными бойцами было обнаружено большое количество разных вин. Несмотря на русскую привычку к выпивке, — под грохот орудий они разбивали бутылки вина о рельсы и выливали его тут же.
Революционная дисциплина не была подорвана!
Резолюция, примятая на заседании районного Комитета Московского района Николаевской жел. дор., состоявшемся 25 октября 1917 года.
1. Не беря на себя ответственности за возможность кровопролития, ми всеми силами будем содействовать предупреждению кровопролития, но защитники истинные не должны быть безоружными против насилий вооруженных, злоумышленников, посему предлагаем вооружить Красную Гвардию, составленную из самых честных людей и искренних защитников свободы, дабы если будет пролита их кровь, она будет святой жертвой, принесенной для счастья большинства и укрепления свободы народа.
2. Предложить комиссару выдать оружие для вооружения Красной Гвардии.
3. Созвать Красную Гвардию.
4. Установить дежурства членов Районного Исполнительного Комитета и отрядов Красной Гвардии.
5. Всецело поддерживать Советы Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов.
В связи с текущим моментом созвать экстренное общее собрание.
Партработа на Николаевской ж. д. в Москве в 1917 году
Воспоминания тов. Бочарова
Шестого марта 1917 года мы (я и т. Мажокин) записались в партию. Нам было известно, что записаны были уже несколько товарищей из паровозных и вагонных мастерских. Из них я припоминаю сейчас: т.т. Ионова, Ядзевича, Абакумова, Данилина, Прохорова, Хренова и еще других.
Общей работы на первых порах мы еще не вели, но на митингах и собраниях постоянно понимали друг друга.
Первая наша совместная работа была в товарной конторе. Там нас собрал т. Пятницкий. Из наших мастерских было около 25-ти человек; присутствовали также товарищи и с других дорог. Затем уже т.т. Зимин, Пятницкий и Черняк нас часто собирали, говорили с нами обо многом и многому научили. Вскоре стали выступать и наши. Тов. Ядзевича рабочие всегда очень внимательно слушали. Мы очень охотно ходили и на другие митинги и на лекции, по указанию тов. Пятницкого.
Так было до июльских дней. После 4-го июля наша партийная работа сразу упала. Многие позорно бежали, — другие стали относиться к работе чрезвычайно пассивно. Наш секретарь в июльские дни готов был даже сжечь всю переписку, книжку билетов, квитанции и т. д.
На совещании небольшой группы товарищей обязанности казначея и секретаря возложены были на меня.
К началу августа наши дела снова стали поправляться. Приток членов партии все увеличивался. К началу выборов в районную думу мы чувствовали себя настолько сильными, что уже очень часто говорили об открытой борьбе с временным правительством.
Я ясно помню совещание в Белом зале Московского Совета. Там мы и наметили общую линию поведения.
После выборов в районную думу, когда наша партия одержала победу — перед нами, членами партии, стал вопрос о дальнейшей борьбе.
Особенно горячая работа шла у нас в начале октября. Ежедневно мы собирались и обсуждали вопрос о взятии власти и о том, какую работу мы должны проделать в армии. В октябре мы все вступили добровольцами в Красную Гвардию. Здесь у нас работа закипела. Но у железнодорожников была одна беда — не хватало оружия. Это было быстро изжито общими усилиями. Винтовки нашлись на Казанской дороге, на ст. Мирково. На другой же день и патроны отыскались. И пошла работа…
В ночь на 2-ое ноября в Москве наступило затишье. Выстрелы еще были слышны, но реже, не так как в течение недели.
Железнодорожный ревком получил новые тревожные вести о том, что по Николаевской ж. д. идут по направлению к Москве три поезда, из коих два броневых. Кому принадлежали поезда — никто абсолютно не знал.
Викжель окончательно растерялся, не зная что делать.
Ревком стал выяснять положение, чтобы предотвратить дальнейшее кровопролитие в Москве.
