Так называемая Великая реформа 19 февраля 1861 г обобрала крестьян. Осуществлявшаяся посредством насилия, она привела к сокращению количества земли находившейся в руках крестьян. Надельная земля сократилась на 20 % по сравнению с тем, чем располагали ранее русские земледельцы. Стало быть, крестьян потеряли пятую часть земли, бывшую прежде в их хозяйственном обороте. Вследствие роста сельского населения, произошедшего в послереформенный период, земельная теснота еще более увеличилась. "Если в 1860 г численность сельского населения в 50 губерниях Европейской России равнялась 50,3 млн человек, то к 1900 г она достигла 86,1 млн. Соответственно изменилась средняя величина душевого надела: с 4,8 дес. в 1860 г до 2,6 дес. в 1900 г.".[48] В этих условиях сохранение привилегированного помещичьего землевладения могло по родить лишь одно: лютую ненависть крестьянской массы к дворянству.
Реформа стала разорительной для крестьянства. Резко возросли профессиональное нищенство и бродяжничество, питавшиеся в значительной мере за счет бывших дворовых людей, лишенных права получить земельный надел.
Крестьяне хотя и наделялись землей, но вынуждены были выкупать ее в рассрочку. По сути то было завуалированное освобождение крестьян без земли, поскольку выкупные платежи есть не что иное, как покупка земли.[49] Неудивительно, что русское крестьянство встретило реформу с явным неодобрением. Известны многочисленные случаи, когда крестьяне отказывались подписывать уставные грамоты, переводившие их на новое положение.
По наблюдениям исследователей, "все пореформенное время распадается на два периода: первый, когда крестьяне стремились обеспечить себе лучшие условия хозяйствования в момент осуществления реформ, и второй, когда ведущим мотивом общественного сознания крестьян становится борьба за землю, а крестьянское движение приобретает четко выраженную аграрную окраску. Первый вал крестьянского возмущения был вызван объявлением "воли", а второй введением уставных грамот".[50]
Ярким выразителем настроений русских крестьян конца XIX века был Тимофей Михайлович Бондарев, крепостной, отданный в солдаты за какую-то провинность, а потом по приговору военного суда отправленный на поселение в Сибирь. Здесь он крестьянствовал, обучал грамоте деревенских детей. Бондарев написал книгу "Трудолюбие и тунеядство, или Торжество земледельца". В этой книге он размышлял о "бедных хлебопашцах", у которых "без всяких на то прав нагло отняли… землю да помещикам да миллионерам продали".[51] Бондарев оценивал сложившееся положение как несправедливое и предлагал отобрать землю у помещиков.
Русское крестьянство вступало в XX век, накопив, по выражению В. И. Ленина, "горы злобы и ненависти".[52] Сколь долго надо было испытывать терпение народа, доверчивого и жертвенного, простодушного и покорного, чтобы вызвать в нем такую ненависть.[53]
Мощные и почти повсеместные выступления крестьян в период революции 1905–1907 гг. объясняются их крайним недовольством и гневом. Можно утверждать, что русское крестьянство было главной движущей силой Первой революции в России. Крестьяне, а отнюдь не рабочие представляли наибольшую опасность для тогдашнего строя.[54] Не случайно, С. Ю. Витте в одно из своих выступлений (конец сентября 1905 г.) говорил: "Студенческие сходки и рабочие стачки ничтожны сравнительно с надвигающеюся на нас крестьянскою пугачевщиною".[55] В докладе государю от 10 января 1906 г. Витте высказал убеждение, что "революционное движение, кроме аграрного, резко проявляться не будет… Что же касается аграрных беспорядков, то дело с ними обстоит совершенно иначе. Аграрные беспорядки не только не кончены, но едва ли не следует признавать их лишь вступившими в первый период. Можно ожидать весной нового года более сильного их проявления, если не удастся предупредить сего соответственными мерами".[56] Показательны в этой связи и слова П. А. Столыпина из его речи перед Государственным советом в 1910 г.: "Смута политическая, революционная агитация, приподнятые нашими неудачами, начала пускать корни в народе, питаясь смутою гораздо более серьезною, смутою социальною, развившейся в нашем крестьянстве".
