Писать медленный текст, накаленный всюду монотонностью и резким освещением. В мире неумолимого совершенства и просперити легче упасть, и по этой причине интенсивней строится внутренняя работа, нарастающая в голую объективность. Художник в таких случаях использует каждую мерцающую лакуну и яркую щель, чтобы сберечь общий лад. (Находится порою тот, кто осеняет уже освоенный порядок своеволием каких-то новых именований, и письмо его оседает в иную картографию. Позднее бешеные гонки и бунт хиреют в блекнущей тривиальности, пересекая долину — от раннего агапе до сухой индустрии слов). Однако в промежуточной обстановке предмет и персонаж балансируют в становлении, в отсрочке, в гибкой незрелости, выскользнувшей вертко из патологии норм в окрестный пепел.
Путник, озирающийся. Наступает вечер, и времена меняются, как поет Боб Дилан. Дорога тянется в определенный сумрак. Бог мест. Где он? Мы возвращаемся в летнюю комнату, где теплый ветер колышет белые шторы. Земная тема отсеется неизбежно от стихотворения, и сквозняк выдует из него лирическую темь, но тем не менее ток упругих недомолвок ударит в грудь. Сегодня. Как и прежде.
