Весь оставшийся день до вечера я провела в святилище, разговаривая с богом. Мой монолог раздраженным эхом метался по полукруглому залу. Звуки дробились, отражаясь от мозаичных стен.
Гладкие, прохладные на ощупь кусочки образовывали сложный выпуклый узор из кругов и квадратов. Одну за другой я зажигала благовонные палочки, и к концу дня голова кружилась от смеси приторно-сладких и горьких ароматов. Но я упрямо сидела среди клубов дыма, задумчиво поглаживая отполированное дерево скамьи и грея руки у масляной лампады.
Прохладный воздух, сочащийся из щелей в полу, коварно заползал под одежду. Мысли разбегались. Поежившись, я встала, обошла святилище, ведя рукой по стене. Тихо проговорила приветственный канон, поглаживая камни и обводя тонкий силуэт Азура. Ладони кольнуло силой.
Теперь, когда ты здесь, пообщаемся.
Голос мой звучал странно. То глухо, будто из бочки, то звонко взмывая ввысь… Контролировать тембр не получалось.
Зато выговориться мне удалось.
Азур, темный бог, повелитель оборотней, властелин лесов! Неужели ты надеешься отсидеться? И думаешь, что выживут твои последние верующие? Свету не откажешь в методичности. Его подданные прочешут все от и до и найдут скрытый твоей силой замок, и не поможет ни один полог тайны. Чего ты ждешь?
Или… уже ничего? Устал, отчаялся? А как же девиз, вырубленный над входом? «Надежда не умирает»?
Смирился с поражением? А как же твои люди! Они-то точно обречены без твоего благословения, каким бы слабым оно не было!
Ты последний темный бог, едва ли не во всем этом мире. Разве возможно представить, что случится с ним, когда ты уйдешь? В какую бездну он скатится, подталкиваемый лишенным противовеса Светом? И насколько быстро? Впрочем, это будет сладкая месть, не так ли? Но на редкость бессмысленная.
Так, может, еще поборемся? За жизнь, за своих людей, за мир?
Что же ты молчишь? Трусишь? Я, бард Солья, желаю поговорить с тобой.
Не смей бросать своих, Азур. Не трусь, как последний предатель. Встань завтра рядом с нами. Я тоже буду с вами, помогу. Не оставлю, прикрою спину. Спою победу иль поражение, никто не будет одинок.
Надежда не умирает.
Ночь окутала затихший замок туманом. Он медленно поднимался от воды, шаг за шагом скрывая стены. Влажные, пахнущие тиной и грязью извивающиеся змеи цеплялись за выступы карнизов, заползали в узкие бойницы, гасили фонари. Те тоскливо и жалобно шипели, исходя прогорклым дымком.
Сидя в широком оконном проеме, за пыльной бархатной портьерой, я вслушивалась в ночь. Было немного стыдно за учиненную в святилище истерику. Или это был скандал вроде семейного? Да и услышал ли Азур меня…
Так или иначе, я здесь, и я сделаю что должно ради сохранения всех жизней, оказавшихся сейчас под крышей Азурока.
А ночь пела об опасности. В шелесте листвы отдаленного леса слышалось предупреждение, в щелях частого оконного переплета сквозняком посвистывал страх. Двор, на который выходило окно, был пуст и тих. С надвратной башни доносилось мерное позвякивание цепей, раздавались шаги стражи.
Напряженно, до гула в ушах, вслушиваясь в темноту, я пыталась понять, что так меня тревожит, не давая уснуть. Будто заноза какая-то в душе засела и дергает, дергает, дергает, расширяя кровоточащую ранку. Печально выдохнув, я аккуратно сползла с подоконника, отодвинула портьеру, подняв тучу сухой пыли. И, кашляя, по стеночке двинулась наружу. Зябко передернувшись, закуталась плотнее в плащ. Почему так холодно? Даже руки заломило.
Скользя призраком по сонным коридорам, отсчитывала время. Сколько еще мгновений тишины осталось?
У дверей большого каминного зала задержалась, положив ладони на дерево. Из щели тянуто теплом от разожженных березовых дров, горячего камня и чуть приперченного красного вина. Слышались голоса. Разговор шел о планах на будущее, судя по интонациям — печальным. Кто там? Киран, ученик, еще люди. Зайти погреться? Поколебавшись, я резко отдернула руки и практически выбежала во двор. Лишний раз встречаться с владетелем Азурока я не хочу. И не буду… Пусть это и выглядит как трусость, бегство. Особенно мое сегодняшнее кружение по коридорам в попытках избежать владетеля. Его голос вносит слишком сильное смятение в мою и так неспокойную душу. У меня есть долг.
