Наверное, Клавдия сама себе боялась признаться или не хотела называть даже мысленно громкие слова, но это был стыд перед Природой, перед Богом. Ей была дана жизнь, ей так повезло, что она пришла на эту землю — ведь тут сколько должно было сложиться, чтобы родилась именно она. Столько случайностей — почему ее родители встретились, почему встретились родители ее родителей и родители родителей родителей. И так до бесконечности, которая уже эти случайности превращает в чудо — чудо рождения человека. А она это чудо убьет? И из-за чего? Из-за какого-то подонка?! Из-за того, что навалилась на нее вселенская хандра, что она никак не соберется с силами, чтобы придавить гадину, уничтожить, стереть с лица земли?!
Клавдия захлопнула за собой дверь балкона. Нет, фигушки, не дождетесь!
Туман куда-то уходил, усталость таяла, а на их месте росло острое чувство злости.
Так, первым делом — в душ. Потом одеться, накраситься, причесаться и — в бой.
Ничего, ничего не потеряно. Она сейчас соберется с мыслями и все придумает. У нее еще есть козыри. Ирина Калашникова осталась в прокуратуре. А Ирина — ее подруга, она доведет дело до конца. Ей только надо дать время. Этот скользкий гад не оставляет никаких следов, свидетелей, зацепок, но оставит, обязательно где-нибудь наследит. Вот тогда Ирина и будет там. Ирина ее ученица, она уже даже переросла свою учительницу.
Выше нос, Дежкина, все только начинается.
Снова задребезжало пронзительно, но теперь уже не стекло, а дверной звонок.
Клавдия, которая уже взялась за ручку ванной, досадливо мотнула головой. Кто это в такую рань?
Клавдия посмотрела в глазок, теперь она смотрела в глазок, хотя раньше, вопреки собственным же советам, никогда этого не делала.
Ирина. Вот те на, легка на помине.
— Ириша, ты что в такую рань? — распахнула дверь.
И замерла. Четверо оперативников по углам коридора, потому она их и не увидела.
— Дежкина Клавдия Васильевна? — спросила Ирина.
Клавдия кивнула, она уже все поняла. Не хотела, отказывалась понимать, но не ребенок же — закрыл глаза и нет меня.
— Вы задержаны, вот постановление.
Клавдии сейчас бы как-то пошутить да просто улыбнуться, но не получалось, только жалко скривились губы.
— Оружие, наркотики имеются? Собирайтесь.
— Мы, помнится, перешли на «ты», — только и смогла выдавить Клавдия.
Оперативники вошли в квартиру. Уселись в прихожей. Клавдия пошла в спальню одеваться. Ей надо было хотя бы на секундочку оказаться с Ириной наедине. Просто посмотреть в глаза. И она закрыла дверь за собой.
Но Ирина не вошла следом, она только приказала:
— Дверь откройте.
— Но мне надо одеться.
— Одевайтесь, но дверь не запирать.
Сорвалось. Но ничего, еще не все потеряно. Еще будет такая секундочка. Ее не может не быть. Она только посмотрит Ирине в глаза, и та все ей скажет одним взглядом. Она ее успокоит. Она обязательно ее успокоит. А если нет… Ерунда, ерунда. Тогда бы мир перевернулся.
Клавдия остановилась перед шкафом, решая извечный женский вопрос: что надеть?
Если бы она отправлялась в гости или в ресторан, она бы надела вот это черное вечернее. Если бы она шла на работу — ну, тут костюмов и платьев пруд пруди. Если бы она собиралась на дачу — вот джинсовый костюм. Но что надеть в тюрьму?
У кого в шкафу висит костюм для тюрьмы? Да ни у кого. Хотя на каждом шагу твердят — от тюрьмы и от сумы…
Когда Клавдия сама арестовывала людей, она даже не задумывалась, что у тех тоже возникают такие вопросы, решать которые нет ни времени, ни сил. Лихорадочно передергиваешь вешалки, досадуя, что все такое нарядное и дорогое, маркое и мнущееся.
Клавдия натянула джинсы, какую-то мужнюю ковбойку, кроссовки…
— Я готова.
— Выходите.
— А что, обыск проводить не будете?
— Нет.
— Странно.
— Пошли, — сказала Ирина.
Клавдия поспешила следом. Вот сейчас был шанс. Ирина завернет за угол коридора, Клавдия окажется прямо у нее за спиной и просто тронет ее плечо.
Но Ирина, не доходя до угла, остановилась, подождала, пока оперативники опечатают дверь.
Была еще одна возможность — в лифте. Все шестеро они не влезут. Значит, по трое. И там оперативник на секундочку отвернется, вот это и будет тот самый момент.
