Монах выпрямил спину.
— Если бы это не было истиной, я бы отверг Бога. Я бы плюнул в Его лицо и присоединился к легионам Люцифера, поскольку архангел имел бы право восстать. Я люблю Бога, потому что я Его создание. Но я не его тварь.
Македонец напрягся. Затем его лицо смягчилось, и на одно мгновение на нем промелькнула такая же мягкость, какая всегда присутствовала на лице епископа.
— Не бойся своих сомнений, Антоний. Это великий дар Божий. И то, что Он поместил эти великие сомнения в твой великий разум, — подарок для всех нас.
В комнате на некоторое время воцарилась тишина. Затем снова заговорила Антонина:
— А что-нибудь еще было в твоем видении, Антоний? Никакой надежды?
Епископ поднял голову и посмотрел на нее.
— Да нет. Как я могу объяснить? Все очень туманно. В самом моем видении — нет, не было никакой надежды. Не больше, чем в видении Велисария. Все кончалось, кроме долга. И личного благородства. Но осталось чувство, только чувство, что этого не должно быть. Что это необязательно так. Я знал: я вижу будущее и оно убийственно и неумолимо. Но я также каким-то образом почувствовал: все могло произойти иначе.
— Значит, все ясно. Ясно, как день, — объявил Михаил.
Велисарий вопросительно приподнял брови. Македонец хмыкнул.
— Послание от Бога, — произнес монах. Хищник снова выступил на первый план. — Это бесспорно видят все собравшиеся. И видят свой долг. Мы обречены на проклятие за наши грехи. Но со своими пороками можно бороться, и побороть их, и таким образом создать новое будущее. Это очевидно. Очевидно! — глаза хищника остановились на Велисарии, словно глаза ястреба на зайце. — Выполняй свой долг, полководец!
Велисарий улыбнулся грустной улыбкой.
— Я очень неплохо выполняю свой долг, Михаил. Но мне не совсем понятно, о каком долге идет речь. — Он вытянул вперед руку, жестом пытаясь остановить готовый вырваться гневный возглас монаха. — Пожалуйста! Я не спорю с тем, что ты сказал. Но я не епископ и не святой человек. Я солдат. Тебе легко говорить: побори пороки. Я к твоим услугам, пророк! Но не соизволишь ли ты объяснить мне более четко, как именно побороть порок?
Михаил хмыкнул.
— Ты хочешь, чтобы изможденный монах, пришедший из пустыни, чьи ноги с трудом держат его тело, объяснил тебе, как бороться с войском Сатаны?
— Я бы предложил, Велисарий, начать с твоего видения, — сказал епископ.
Вопросительный взгляд полководца переместился на него.
— Конечно, я не солдат, но мне показалось, что в твоем видении было два главных аспекта силы врага. Многочисленность армии и странное таинственное оружие.
Велисарий вспомнил свое видение и кивнул.
— Значит, мы должны уменьшить их количество, увеличить свое и, кроме всего прочего, открыть секрет их оружия, — закончил Велисарий.
Епископ кивнул. Велисарий почесал подбородок.
— Давайте начнем с последнего, — предложил он. — Оружие. Как мне кажется, оно чем-то похоже на оружие на основе лигроина 13, используемое нашим флотом. Конечно, у врага оно значительно мощнее и несколько другое. Но сходство есть. Вероятно, мы должны с этого и начинать.
Он уныло развел руками.
— Но я солдат. Не моряк и не инженер. Я видел лигроиновое оружие, но никогда им не пользовался. Это очень большие и неудобные штуки, чтобы использовать их в сухопутном сражении. И… — внезапно он замолчал.
Антонина хотела что-то сказать, но Велисарий жестом попросил ее помолчать. Его глаза, казалось, ничего не видели, он ушел в себя.
— Камень? — спросил епископ.
Велисарий снова жестом попросил помолчать. Все выполнили его просьбу, неустанно наблюдая за полководцем.
— Почти… — прошептал он. — Но я нечетко вижу… — Велисарий выдохнул воздух.
Неясные образы глубоко под землей. Невозможно четко различить их — и не из-за отсутствия освещения, а из-за необычности. Видение: трое мужчин в комнате, под зданием, наблюдают за какой-то огромной хитрой машиной. Чувство страха и ожидания. Видение: те же люди в странных очках смотрят сквозь щель; страх, напряжение; внезапная слепящая вспышка света, восторг, страх; благоговение. Видение: другие люди, работающие под землей над какой-то гигантской, трубой? Видение: труба летит, рассекая небо. Видение: странные здания в странном городе внезапно разрушаются, сравниваются с землей, словно по ним ударил гигантский молот. Видение: незнакомый человек, мужчина, молодой, бородатый, сидит в бревенчатом доме, в лесу, показывая неразличимые знаки на странице четверым другим — математикам. Видение: тот же бородатый молодой человек, в таких же очках, как и люди в первом видении, смотрит сквозь подобную щель. Снова невероятный слепящий свет. Снова восторг; ужас; благоговение.
