— Черт, — еле слышно шептал наблюдатель от СНБ, вынужденный следить за своеобразием ночных развлечений двух ведущих ученых Америки. — Я бы и сам с удовольствием принял ошейник из рук Клэр Гастинг и стал на четвереньки у ее ног.
Желание Клэр Гастинг «прокатиться» к святыням Катманду, назвав это свадебным путешествием, не только дорого обходилось налогоплательщикам США, но и напрягало все силовые структуры государства. Клэр Гастинг не могла предположить, что, пока они любовались храмами Непала, вблизи красного и рвущегося в космос Китая, непредсказуемой Индии и офигевшего от войны Афганистана, их сопровождала целая дивизия элитного спецназа гурхов, состоящих на службе в армии Великобритании, триста агентов СНБ, несколько групп командос были готовы в любую секунду прийти к ним на помощь, ударные, готовые развязать любую войну в любой точке земного шара, подразделения спецназа США, Англии, России и, чего греха таить, других стран НАТО, были приведены в полную боевую готовность. Юпитер стоил мессы, а Клэр Гастинг и Джон Карри были неразрывно связаны с ним.
— Священники из продвинутых, — Ефим Яковлевич Чигиринский взболтнул в рюмке коньяк и, подняв ее на уровень глаз, посмотрел сквозь темно-янтарную жидкость на далай-ламу, — утверждают, что вечное блаженство — это обязательный атрибут вечных мук.
— Кого вы называете продвинутым священником? — Далай-лама, дзог Дза-Ти, в данную минуту был похож на человека, уставшего от своей человечности. — Вы не могли бы показать гнездо и яйца, из которых они вылупляются? И вообще, Фима… — Далай-лама налил себе в рюмку коньяк семидесятилетней выдержки и медленно вылил его тонкой струйкой в аквариум с рыбками, стоящий рядом. — И вообще, — повторил он, — есть только предположение о наличии вечных мук. Мне непонятно лишь, кто их испытывает.
— Пока никто. — Ефим Николаевич с любопытством смотрел, как рыбки переворачивались животом кверху и всплывали к поверхности аквариума. — Для начала нужно найти дороги к этой вечности, а для этого, да вы и сами отлично знаете, необходимо преодолеть суррогатную бесконечность.
Аквариум очистился. Все рыбки плотным слоем, кверху брюхом, заняли поверхность.
— Вот один из путей преодоления суррогатной бесконечности.
Далай-лама взял со столика костяную спицу, которой чесал спину в минуты задумчивости, и помешал мертвых рыбок, отчего те на короткое время заполнили аквариум и снова, кроме одной, карликового марлона, стали подниматься кверху. Марлон же как ни в чем не бывало поднялся к поверхности и стал выдирать из фиолетового фолкуса куски мяса на завтрак, затем набросился на арабского гурами и, дернув за плавник, вернул его к жизни. Гурами резко ушел вглубь, Ефиму Яковлевичу даже показалось, что он встряхнул головой, и уже оттуда вернулся в центр аквариума к своей декоративной жизни.
— Меня иногда тошнит от Востока и в особенности от Тибета. — Ефим Яковлевич подгреб под себя подушки, включая ритуальные, и, поудобнее подоткнув их под себя, улегся. — Ты лучше вот что, Дза-Ти, оставь эти свои игрушки для своих ламапришибленных и буддаударенных, давай вернемся к проблеме. Мы сможем преодолеть суррогатную бесконечность без помощи аолиэтных лаоэров?
— Нет, конечно, — покачал головой далай-лама, рассматривая, как из массы всплывших брюхом кверху рыбок еще три пятнистых гурами вернулись к жизни, — без лаоэров вообще ничего невозможно сделать в этом направлении.
— Но наш мир сильнее, — на лице Чигиринского не было и тени беспокойства, — они должны нам помочь. Мы тоже в капкане параллельностей.
Уже все рыбки ушли от поверхности и кружили, забыв о «коньячной смерти», в пространстве аквариума. Лишь фиолетовый фолкус, приткнувшись к стеклу, остался навсегда мертвым и склизко-белым. Далай-лама потыкал его спицей и поднял глаза на Чигиринского. Тот мгновенно отреагировал:
— Дза-Ти, я тебя сейчас самого в аквариум с русской водкой посажу, надоел ты мне со своей тибетской мудростью. В конце концов в мир вошел кромешный Будда и…
На этом Ефим Яковлевич замолчал и побледнел. Ничего не сказал и далай-лама. Они оба знали, что Черный Будда, Антихрист, был нейтрален и волен. Он был НИ ЗА КОГО и решал только свои, непонятные никому, кроме бледных демиургов, задачи.
