– Он мне достался очень давно, – сказал Тэм, – и очень далеко отсюда. И заплатил я даже слишком дорого: два медяка – многовато за такую штуку. Твоя мать этой покупки не одобрила, но она всегда была мудрее меня. В те времена я был молод, и тогда такая цена не казалась мне чрезмерной. Мама всегда хотела, чтобы я от него избавился, и не раз я подумывал, что она права и нужно просто отдать его.
В свете пламени клинок переливался желто-алыми всполохами. Ранд зачарованно любовался им – он частенько грезил, что у него когда-нибудь будет меч.
– Отдать его? Как можно отдать такой меч?
Тэм хмыкнул:
– Много ли от него проку, когда пасешь овец? Поля им не вспашешь, хлеба не сожнешь. – Минуту он смотрел на меч, словно раздумывая, на что может сгодиться подобная вещь. В конце концов он отвел от него тяжелый взгляд. – Но если только меня не одолевают самые дурные и мрачные предчувствия, если счастье от нас и впрямь отвернулось, то, может быть, в следующие несколько дней мы будем радоваться, что я его не отдал, а засунул в тот старый сундук. – Клинок плавно скользнул в ножны, и Тэм с недовольным выражением отер руку о рубаху. – Мясо, должно быть, уже готово. Я разложу, а ты чай завари.
Ранд кивнул и, хотя и горел нетерпением узнать все поподробнее, взял металлическую коробку с чаем. Для чего Тэму понадобилось покупать меч? Ранду трудно было это представить. И где Тэм его раздобыл? Далеко ли? Из Двуречья вообще никто не уходил; по крайней мере, считаные единицы. У Ранда имелось смутное подозрение, что его отец бывал в чужих краях, а не только в Двуречье, – ведь мать Ранда была чужестранкой, – но меч?.. У него накопилась уже целая уйма вопросов к тому времени, как они собрались сесть за стол.
Вода для чая сильно кипела, и Ранду пришлось обхватить ручку чайника тряпкой, чтобы снять его с крюка. Жар чувствовался даже сквозь ткань. Когда юноша выпрямился у камина, дверь содрогнулась от тяжкого удара – от него хрустнул замок. Из головы сразу же вылетели всякие мысли о мече и горячем чайнике в руке.
– Кто-то из соседей, – неуверенно сказал Ранд. – Мастер Доутри хотел одолжить… – Но ферма Доутри, их ближайшего соседа, была в часе ходьбы даже при дневном свете, а Орен Доутри, каким бы бесстыдным просителем ни был, вряд ли в ночную темень высунет нос из дома.
Тэм тихо поставил миски с тушеным мясом на стол. Медленно отодвинулся от стола. Обе его ладони легли на рукоять меча.
– Не думаю… – начал было он, но тут дверь с грохотом распахнулась и искореженные детали замка разлетелись по полу.
Дверной проем заполнила фигура крупнее любого человека, виденного Рандом, – фигура в черной, до колен, кольчуге, с шипами на запястьях, локтях и плечах. Одна рука незнакомца сжимала тяжелый меч с искривленным клинком, напоминающим косу, другая – заслоняла глаза, будто защищая их от света.
Ранд почувствовал что-то вроде огромного облегчения. Кто бы то ни был, это не всадник в черном плаще. Потом юноша заметил упирающиеся в притолоку крученые бараньи рога, растущие из головы существа, а там, где должны были быть рот и нос, скалилось волосатое рыло. Ранд успел осознать все это за один глубокий вдох, а потом, издав жуткий вопль, не размышляя, метнул горячий чайник в нечеловеческую голову.
Кипяток выплеснулся из чайника и потек по морде, тварь взревела, в ее вое слышался крик боли и звериное рычание. В миг, когда чайник попал в звериное рыло, сверкнул меч Тэма. Рев сразу же сменился хрипом и бульканьем, и огромная фигура стала заваливаться на спину. Не успела тварь упасть, как мимо нее попыталась вломиться в дверь другая. Ранд разглядел уродливую голову, увенчанную острыми шипами рогов, прежде чем Тэм ударил снова, и теперь два громоздких тела загораживали дверь. Он услышал, как отец кричит:
– Беги, парень! Прячься в лесу!
Тела в дверном проеме дергались – другие нападающие старались выволочь их наружу. Тэм подсунул плечо под массивную столешницу; крякнув от усилия, он опрокинул стол поверх клубка тел.
– Их слишком много, не сдержать! Через заднюю дверь! Бегом! Бегом! Я – следом!
Ранд повернулся, и стыд – за то, что так быстро послушался приказа, – ожег его. Ему захотелось остаться и помочь отцу, хотя чем помочь, он не имел ни малейшего представления. А страх ухватил его за горло, и ноги сами несли прочь. Ранд вылетел из комнаты, побежал вглубь дома, так быстро, как никогда в жизни. Грохот, треск и крики, доносящиеся от передней двери, преследовали его по пятам.
