На мгновение Эгвейн почудилось, что мастер ал’Тор переменился в лице. Оно представилось ей намного суровей. Таким суровым, что по сравнению с ним лица грозных купеческих охранников показались бы мягкими и добродушными. Что-то ей сегодня больно многое мерещиться стало. Обычно она не позволяла своему воображению так срываться с узды.
Мастер Коул вдруг открыл глаза и промолвил:
– Кенн, то, что он им расскажет, всего лишь история. Предание, и не более. – Он снова закрыл глаза. Никогда не угадаешь, спит мастер Коул или не спит.
– Тебе, Кенн, из всего, что ты слышал, нюхал и видел, никогда ничего не нравилось, – заметил мастер ал’Дэй. Худощавый старик, с тонкими белыми от седины волосами, приходился дедушкой Байли и был одних лет с мастером Коулом, если не старше. Ходил он, большей частью опираясь на палку, но глаза его были ясными, взгляд – острым, в точности как и разум. И ножницами для стрижки овец он действовал почти так же споро и ловко, как и мастер ал’Тор. – Мой тебе совет, Кенн, утихни и молчи в тряпочку, и пусть Тэм примется за дело.
Как ни хотелось мастеру Буйе возразить, однако он умолк, только пробурчал что-то себе под нос. Бросая сердитые взгляды на отца Ранда, он вновь занялся овцой. В изумлении Эгвейн покачала головой. Она часто слышала, как мастер Буйе на людях разглагольствовал о том, какой он важный человек в Совете деревни и как все прочие члены Совета к нему прислушиваются.
Мальчишки подступили поближе к мастеру ал’Тору и расположились перед ним полукругом, присев на корточки. История, из-за которой спорят члены Совета, наверняка интересная. Мастер ал’Тор продолжал состригать шерсть, но теперь уже медленнее. Он не хотел случайно поранить овцу, когда одновременно будет говорить и заниматься стрижкой.
– Это всего лишь предание, – сказал он, не обращая внимания на сердитые взгляды мастера Буйе, – никому не ведомо всего, что случилось. Но это происходило на самом деле. Слыхали про Эпоху легенд?
Кое-кто из мальчишек нерешительно кивнул. Эгвейн, не желая того, тоже кивнула. Взрослые, когда не верили чему-то или когда сомневались в возможности что-то сделать, говорили: «Разве что в Эпоху легенд». Она сама не раз это слышала. Просто еще одна присказка, вроде «когда у свиней крылья вырастут». По крайней мере, так она думала.
– То было три тысячи лет назад, если не больше, – продолжал отец Ранда. – Стояли огромные города, в которых зданий высотой больше Белой Башни полным-полно, а она-то уж выше всего… ну, кроме гор. Машины, что использовали Единую Силу, возили людей по земле быстрее скачущей лошади, а кое-кто говорит даже, будто другие машины носили людей по воздуху. Не было болезней. Не было голода. Не было войны. А потом мира коснулся Темный.
Мальчишки испуганно дернулись, а Элам даже упал. Он тут же поднялся, залившись краской и сделав вид, мол, ничего такого с ним не случилось. Эгвейн затаила дыхание. Темный. Может быть, потому, что она думала о нем раньше, теперь он казался ей особенно страшным. Она надеялась, что мастер ал’Тор не назовет этого имени. Так она думала и все равно боялась, что отец Ранда может произнести его вслух.
Мастер ал’Тор улыбнулся, успокаивая мальчиков, потрясенных сказанным им, и продолжил:
– О войне в Эпоху легенд у людей оставались только смутные воспоминания, но когда Темный коснулся мира, они быстро ей научились. И эта война вовсе не походила на те войны, о которых вы могли слышать от заезжих купцов, что покупают в наших краях шерсть и табак. Это не была война между двумя государствами. Эта война охватила весь мир. Война Тени, так ее стали называть. Те, кто защищал Свет, сражались с множеством тех, кто воевал за Тень, и, помимо бесчисленных приспешников Темного, там были полчища мурддраалов и троллоков, превосходившие все, что исторгло Запустение во времена Троллоковых войн. Были и Айз Седай, которые предались Тени. Их называли Отрекшимися.
Эгвейн била дрожь, и она обрадовалась, заметив, что некоторые мальчишки обхватили себя руками. Обычно Отрекшимися матери пугали детей, когда те вели себя плохо. Будешь врать, придет Семираг и заберет тебя. А детей-воришек поджидает Ланфир. Эгвейн порадовалась, что ее мать так не поступала. Погодите-ка! Отрекшиеся Айз Седай?! Зачем мастер ал’Тор рассказывает такое кому ни попадя, не ровен час, его призовет к себе Круг женщин. Она знала, что Отрекшиеся были мужчинами, так что мастер, наверное, ошибается.
