Помнится, в мое сознание просочилось неясное представление о том, что не то хозяин дома, не то агент по найму показывал будущему жильцу квартиру на шестом этаже, ту, где уже был закончен ремонт. Она была расположена над квартирой Торвальда, через этаж, в той, что находилась между ними, еще работали. И вдруг, разумеется, совершенно случайно, возникла необычная синхронность движений. Хозяин и квартиросъемщик оказались у окна гостиной на шестом этаже в то самое время, когда Торвальд стоял там же, на четвертом.
Все они одновременно отправились оттуда в кухню и, пройдя за скрывшей их от меня стеной, вновь появились у окон. В этом было нечто сверхъестественное: они двигались с точностью механизмов, почти как марионетки, управляемые одной и той же веревочкой. Вероятно, такое совпадение случается не чаще, чем раз в пятьдесят лет. Они сразу же разошлись, и никогда в жизни с ними такое больше не повторится.
Но что-то в этом покоробило меня. Какая-то едва уловимая ошибка или неточность нарушила эту синхронность. Некоторое время я безуспешно пытался сообразить, в чем дело. Агент со съемщиком уже ушли, и теперь я видел только Торвальда. Моя память отказывалась восстановить картину происшедшего. Если бы этот эпизод повторился, мне могло бы помочь зрение, но этого, естественно, не случилось. И мысль об этом погрузилась в подсознание, чтобы подобно закваске перебродить там, а я вернулся к главной проблеме.
Наконец меня осенило. Было уже темно, когда я, наконец, сообразил, что мне нужно. Встревоженный поворот головы, стремительный рывок в пока неизвестную мне сторону, вот и все.
Чтобы вызвать это мгновенное движение, которым он выдаст себя, были необходимы два телефонных звонка, а в перерыве между ними — его получасовое отсутствие.
При свете спички я принялся листать телефонную книгу, пока не нашел то, что искал Торвальд, Ларс, Бенедикт авеню, 5–2114.
Я задул спичку и в темноте поднял трубку. Это напоминало телевидение. Я видел, что делалось там, куда я звонил, только изображение шло ко мне не по проводам, а напрямую — из окна в окно.
— Алло? — хрипло произнес он.
«Как странно, — подумал я. — Уже три дня я обвиняю его в убийстве и только теперь впервые слышу его голос».
Я не стал изменять свой собственный. В конце концов ведь мы никогда не встречались.
— Вы получили мою записку, — сказал я.
— Кто говорит? — настороженно спросил он.
— Тот, кто все знает.
— Что знает? — увильнул он.
— То, что знаете вы. Вы и я, только мы с вами.
Он прекрасно держал себя в руках. Я не услышал ни звука.
Но он не подозревал, что уязвим с другой стороны. Я укрепил подзорную трубу на нужной высоте с помощью двух толстых книг, положенных на подоконник, и увидел, как он рванул ворот рубашки, словно тот невыносимо сдавил ему шею. Потом прикрыл глаза рукой, как закрываются от слепящего света.
Его голос твердо произнес:
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Как это о чем? О бизнесе, конечно. Ведь я на этом кое-что заработаю, верно? Чтобы это не поползло дальше.
Мне не хотелось, чтобы он догадался о роли окон. Пока что они мне были нужны — и сейчас больше, чем когда-либо.
— Позапрошлой ночью вы допустили маленькую оплошность со своей дверью. Хотя, может быть, ее приоткрыл сквозняк, не знаю.
Удар попал в самую точку. Провод донес до меня судорожный вздох.
— Вы ничего не видели. Там нечего было видеть.
— Дело ваше. Только зачем мне идти в полицию? — Я слегка кашлянул. — Ведь я за это ничего не получу.
— О, — вырвалось у него. И в этом возгласе прозвучало некоторое облегчение. — Вы хотите со мной встретиться? Я вас правильно понял?
— Да, вроде бы лучше и не придумаешь. Сколько вы можете захватить с собой?
— У меня здесь только долларов семьдесят.
— Сойдет, остальное можно потом. Вы знаете, где находится Лейксайд-парк? Я сейчас неподалеку от него.
— Может, там и встретимся? — На это требовалось примерно полчаса. Пятнадцать минут туда, пятнадцать обратно. — У входа в парк есть маленький павильон.
— А сколько вас? — предусмотрительно спросил он.
— Только один я. Это выгодно — держать язык за зубами. Ни с кем не нужно делиться.
