Однако эта книга не только о них. Она направлена на защиту человека, на защиту сердца, души в каждом из нас. Потому что в мире, который мы сами и создали, мы, к сожалению, так часто теряем свое сердце, — и тогда нам достается та несчастная псевдосчастливая жизнь, которую мы сами себе выбрали… И нет у нас той почвы, в которой мы можем прорасти, пустить корни, принести плоды…
* * *
Когда–то ученики спросили Иисуса: «Как войти нам в Царствие Небесное?», Он взял ребенка, и поставил перед ними, и промолвил: «Если не станете как дети — не войдете в Царствие Небесное…». Он поставил ребенка, чтобы ученики смотрели на него, чтобы он стал для них проводником в страну сердца…
Когда–то, покидая общину «Ковчег» во Франции и собираясь домой, в Украину, я спросил Жана Ванье: «Как сохранить ту радость жизни, тот внутренний мир, которыми я жил здесь?» Жан ответил: «Надо жить молитвой и дружить с убогими, жить в обществе убогих»… Убогими Жан называет прежде всего людей с умственными ограничениями, но также и всех «нищих духом» — смиренных, не имеющих гордости, не любующихся исключительно собой…
Нам непременно нужно смотреть на детей и на «убогих»… Мы же глядим на потерявших душу звезд эстрады и деятелей политики, мы смотрим туда, где нет пути…
Я думаю, и дети, и «убогие» могут показать нам путь на ту планету, где наша настоящая родина, где есть та почва, в которой нам надо укорениться, чтобы вырасти.
Снова вижу «Сны о музыке». И Мирона — вот он сидит на сцене и играет на аккордеоне… Он очень вдохновенно играл тогда. И танцевал. Он был действительно с другой планеты. Где добро. Где музыка. Где никто ни над кем не смеется и никто никому не завидует. Где люди желают друг другу добра. Где можно быть собой без страха перед тем, как тебя воспримут другие. Там, на его планете, звучит аккордеон и люди танцуют свою жизнь…
Оглядываясь сегодня на собственную жизнь, я думаю, как много прекрасных событий произошло и продолжает происходить в моей жизни благодаря нашей дружбе с Мироном, с моими особенными друзьями. Мои дети любят сказку «Тюленья кожа», в которой рассказывается о мальчике Уруке — сыне обычного мужчины и женщины–тюленихи. В конце этой сказки есть слова о том, что всем прекрасным, что было в его жизни, Урук обязан тому, что когда–то тюлени взяли его в тайный мир в глубинах моря.
И я тоже понимаю — оттуда, куда привел меня Мирон и мои друзья, из глубин того мира, их планеты, я могу питаться корнями, оттуда я могу черпать воду жизни… В глубинах того мира есть много разных путей, но один из них очень важен — дружба с убогими…
* * *
Одна из тайн этой планеты, тайна Мирона, заключается в том, что там мы можем по–настоящему, сердцем познать Бога. Не разумом, не вспоминая слова, которые кто–то другой сказал или написал о Нем. Но познать лично…
Мирон — глубоко верующий человек. Он молится в такой тишине! А когда на встречах «Веры и Света» его очередь заказывать песню, он всегда просит спеть «Ты родное дитя мое». Это его духовная идентичность, он знает это сердцем, и это знание дает ему свободу…
Мне порой хочется спросить его о Боге. Как в той истории, где старший ребенок спрашивает младшего: «Расскажи мне, как там, в раю, а то я начинаю забывать…»
Дорога сердца — это дорога и духовной жизни, когда мы молимся не головой, не словами, но глубоко открываемся сердцем, входим в отношения…
Благодаря этой связи мы, как ветвь от виноградной лозы, можем сотворить настоящую жизнь, наполненную жизнью… Только из нее может вырасти настоящий плод…
И на этом, наверное, можно завершить эту книгу.
* * *
Жил–был когда–то Мирон. Большой. Тихий. Умственно отсталый. Большая душа. Большое сердце…
Его сердце долго было закрытым. Но потом он нашел друзей, нашел свою общину, свое племя — и его сердце смогло исцелиться и открыться. И оно начало слышать музыку — она снилась ему сначала ночами, а потом он начал слышать ее и днем. Он стал носить с собой губную гармошку и играть на ней. И он стал танцевать, много танцевать, потому что музыка была такой красивой, что нельзя было под нее не танцевать… Он танцевал разные танцы — танцевал, когда общался с людьми, когда работал, когда молился… Многие люди смотрели на то, как Мирон танцует, — и им тоже хотелось танцевать…
