Смысл опыта, который нам надлежит получить и интегрировать на этом пути, можно обозначить приблизительно так: «Ты имеешь право быть собой — таким, какой ты есть. Тебя можно любить — такого, какой ты есть, — просто так, ни за что. Ты красив такой, как ты есть».
На этой дороге, окруженные любовью и приятием окружающих, в сообществе, где отчетливо слышен призыв к подлинности, мы обретаем надежду на исцеление: шаг за шагом выбираясь из своих внутренних стен, покидая укрытия, мы начинаем открывать для себя свободу, мир и любовь.
И тогда мы начинаем понимать, что ограничения есть у каждого человека — как есть у каждого и свои таланты. И что, наверное, Бог создал нас такими разными, чтобы мы могли дополнить друг друга и по–настоящему постичь, что мы собраны на земле вместе, чтобы творить жизнь…
Но в мире осуждения и конкуренции мы боимся, что окружающие заметят нашу уязвимость, наши внутренние раны. И чаще всего живем с убеждением, что можем получить что–то исключительно за какие–то достоинства и заслуги, а просто так любви не бывает. И потому то, что скрыто в самой сокровенной глубине каждого, — сердце, которое стремится к чему–то другому, — мы сами пытаемся утаить, замуровать. А после этого, отказавшись от своей сердцевины, мы упаковываем себя, будто товар, в привлекательную «обертку» — чтобы нас приняли как всех. Отсюда и эта серьезная утрата души…
Однако утрата эта не настоящая, она не навсегда. Ведь сердце нельзя потерять, оно всегда живое — в глубине. Можно потерять лишь свою связь с ним. Поэтому мы призваны «плыть на глубину»… В нашем мире, который становится все более стремительным и поверхностным, нам необходимо стремиться к глубине. И наши внутренние раны, наше скрытое неблагополучие, как трещины, прокладывают, указывают нам дорогу туда, в глубину…
Об этом — история, услышанная мной от сестры Су Мостеллер, члена общины «Ковчег» из Канады. В одном буддистском монастыре во время сильных дождей, опасаясь наводнения, решили перенести в другое место старинную глиняную статую Будды. Монахи работали всю ночь, обкапывая осторожно землю вокруг нее, но когда они попытались поднять статую, в ней образовалась трещина. Один из испуганных монахов побежал к настоятелю, в отчаянии рассказывая ему, что старинная скульптура может расколоться. Когда же настоятель пришел и осветил трещину фонарем — из глубины заструился золотой свет! Монахи расширили трещину, и оказалось, что внутри глиняной статуи Будды была еще одна, золотая: вероятно, в давние времена ее покрыли глиной, чтобы защитить от чужеземных завоевателей…
Эта история — о том, как наши раны, слабости, наши «трещины» и ограничения могут открыть нам дорогу к глубинам, к нашему настоящему, «золотому» естеству. И о том, как все мы можем быть призваны преодолевать внутренние стены, открывать «запрещенные» двери, помогая друг другу, — чтобы исцелить раны, принять наши «ограничения» и в конце концов обнаружить в глубине наше сердце. И только позволяя ему жить полной жизнью, мы можем открыть настоящий — внутренний — мир…
Когда мы преодолеваем внутренние стены и исцеляемся, нам уже ни к чему внешние заграждения. Когда мы пребываем в мире с собой, нам не требуется никого унижать, чтобы чувствовать себя более уверенными в себе. Нам не нужно ограждать себя от больных людей, потому что мы не боимся своей собственной неполноценности. И тогда становится возможным подлинное включение в общую жизнь людей с особыми потребностями: они войдут к нам и, и мы будем едины…
Конечно, мы можем основательно подумать и принять хорошие законы, можем убрать архитектурные препятствия; мы можем проявить благородство и посадить больных детей за парты общеобразовательных школ, — но никакими законами или правительственными постановлениями нам не уничтожить психологических барьеров: недоброго отношения, осуждения, неприятия. Их сможет преодолеть лишь работа над нашими собственными внутренними преградами…
* * *
В «Вере и Свете» мы считаем, что настоящим определением человека должно быть не homo sapiens, человек разумный (ибо в таком случае детям и умственно отсталым людям придется считать себя людьми неполноценными), — a homo amoris — человек любящий, — потому что именно любовь делает человека полноценным. И мудрым. Ибо настоящая мудрость живет не в разуме, а в сердце.
