Дарвин жил легко и весело.
Существование Москалева в конторе вылилось в поток однообразных дней. Казалось, все забыли, что он — капитан, и если раньше, когда он приходил из рейса, начальники отделов тянули его нарасхват к себе, то сейчас, чтобы согласовать какую-нибудь никчемную бумажку, приходилось ждать очереди, переминаться с ноги на ногу перед столом, за которым сидели, не обращая на него внимания, что-то писали, говорили по телефонам.
Он несколько раз пытался поговорить с заместителем начальника управления о выходе в море, но всякий раз этот грузный, вечно занятый человек, страдающий астмой и ревматизмом, пыхтящий как паровоз, трубил, вытянув губы:
— Батенька мой, ну что вы… разве плохо на берегу, я тоже когда-то плавал и рвался на промысел, а что имею… ох-охо-хо… ревматизм, семьи нет…
В воскресенье Москалев ездил с сыном за грибами. Он разбудил Сеню рано, чтобы успеть на первый автобус, уходящий на косу. Коса была излюбленным местом грибников.
За окнами стояла еще густая тьма. Антон Петрович и Сеня наскоро поели и в автобусе, убаюканные тряской, заснули. Проснулись они, когда автобус ехал по косе и в редеющем тумане по обе стороны дороги, почти вплотную к ней мелькали березки. Чем дальше они ехали, тем становилось светлее, таял молочный туман, и скупое осеннее солнце прошивало его дымку первыми лучами. Асфальтовая светлая дорога, прямая, как четко проложенный курс, разрезала лес на две половины: та, что жалась к заливу, была низкая и болотистая, а в морской половине от постоянных ветров с запада все деревья были наклонены к дороге.
Москалевы вышли у рыбачьего поселка и двинулись в сторону молодого ельника по шуршащей, ломкой траве. Осенний лес сразу окружил их красно-желтыми листьями, грибными запахами и белыми нитями паутины. Они шли по узкой тропинке, пробираясь через колючий кустарник. Жухлые листья шуршали под ногами, вспыхивала яркой желтизной бузина и стелилась над полянами дымка тумана.
Желтые головки маслят, как кухтыли из воды, выглядывали из сухого голубоватого мха, маслята были крепкие, лоснящиеся и совсем молодые.
— Настоящая республика маслятия! — восхитился Сеня.
Азарт все дальше гнал грибников, лес закружил, они пробирались сквозь низкорослый ельник, быстрым шагом проходили просеки. Через несколько часов они так устали, что улеглись на сухой поляне, и Москалев, лежа на спине, смотрел на ясное осеннее небо с легкими перистыми облаками, на вершины сосен и впервые здесь, на берегу, почувствовал радужную гармонию мира, света и разумность всего происходящего. Покой этих мест опрокидывал ежедневные сомнения и раздумья. Сколько раз именно такой осенний лес видится в далеком рейсе!
Москалев достал из сумки еду, густо посолил свежие зеленые огурцы, нарезал колбасу, открыл банку шпрот, и они съели это все без остатка. Потом они долго бродили вдоль придорожной канавы, засыпанной палыми листьями, под которыми уютно примостились свинушки, и так увлеклись, что не сразу заметили, как вышли к дюнам. Горы желтого песка начинались отсюда и спускались полого вниз туда, где неумолчно волновалось Балтийское море. Песок тонко скрипел под ногами, идти становилось все труднее, Сеня остался сзади, а Москалев остановился на самой вершине дюны. Внизу, насколько хватало глаз, открывалось море, спокойное и светлое, с барашками пологих волн и криками чаек. Вдали два суденышка крутились у вешек, отмечавших места ставных неводов, и Москалев всматривался в них, стараясь определить, когда они начнут выборку сетей.
А утром в понедельник Москалев поднимался по трапу на «Антей», впервые не как капитан, а как инспектор, который должен дать оценку работе капитана и штурманов в рейсе. Траулер, только что вернувшийся с промысла, заслоненный огромными транспортами, прижался к причалу в самом дальнем углу порта, и первое, что поразило Москалева, — это обшивка, помятая так, что видны были шпангоуты, как ребра у исхудавшей лошади, и рубка, покрашенная только наполовину. Надвинув на глаза форменную фуражку, он медленно поднялся по трапу мимо бородатого вахтенного в тулупе, вдоль тралов, приготовленных к сдаче, по привычным ступенькам прошел вверх в каюту капитана.
