Их довольно тесная связь продолжалась уже около восьми месяцев. И если бы только кто мог представить, как ему надоела! Однако тянул с открытым разрывом, втайне надеясь, что Элен сама найдет партнера помоложе и понадежнее, дав Криду от ворот поворот.
Увы, время шло, а ситуация не менялась. И он решился сжечь мосты, не уповая на слепой случай. Ибо окончательно понял: ни одна из десятка с небольшим пассий, которыми он когда-либо обладал, не принесла ему того морального удовлетворения и душевного равновесия, которые давала — да, да! — жена.
Именно поэтому, после очередного визита к Элен возник недоуменный вопрос: «Зачем все это? Что я здесь, старый дурак, делаю?»
И не глупо ли, как сопливому мальчишке, все еще ИСКАТЬ ДАВНО НАЙДЕННОЕ?
Мысли его в это время текли в одном-единственном направлении: как поспокойнее и цивилизованнее объясниться с любовницей?
К счастью (как мало, оказывается, для него иногда надо!), все обошлось без истерик, вполне пристойно с ее стороны. Более того, в голосе Элен сквозило чуточку уязвившее Крида равнодушие:
— Я сама хотела тебе это предложить. К чему продолжать связь, если она не в радость?
— Но ты ведь совсем недавно утверждала, что любишь меня, как никого никогда не любила. Когда же ты лгала: тогда или сейчас?
— Разве это имеет хоть какое-нибудь значение?
— Для кого как!
— Очень уж ты, милый, по жене, сам того не замечая, убивался! Иногда я боялась, как бы в порыве страсти не назвал меня Марон. Думаешь, приятно иметь такого любовника?
— Уж какой есть!
— Самое грустное, что ты ни одной секунды полностью мне не принадлежал. Да что там полностью! Моей никогда не была даже самая маленькая частичка тебя, Крид. Если бы ты только мог представить, насколько это тяжело!
— Только давай без излишних сантиментов!
— Прости! И будь счастлив! Я, правда, этого хочу!
Они подошли к двери.
— Ну, не поминай лихом! — Крид попытался придать голосу бодрости, однако у него это получилось натянуто фальшиво.
— Я бы очень хотела вообще тебя никогда не вспоминать, однако, боюсь, не получится!
— А ты постарайся! — ему показалась, что в данной ситуации лучше быть грубым.
— Спасибо за совет! Была бы рада ему последовать. Увы, хочется в рай, да грехи не пускают!
«Черт, сейчас начнется обычная тягомотина с сетованиями на проявленную неблагодарность, неспособность оценить по достоинству ту, спать с которой, видите ли, выпало несравненное счастье, — подумал Крид. — Так что надо побыстрее сматываться».
— Ничто не вечно под Луной! — заключил он, переступив порог, который на протяжении восьми месяцев наверняка не раз скрипел под рифленой тяжестью его ботинок.
— Прощай!
— Прощай!
— Крид, мне кажется, что ты еще пожалеешь!
— Элен, ты мне угрожаешь?!
Вместо ответа он услышал лишь громкий щелчок замка.
«Малышка могла иметь в виду совсем иное», — размышлял Крид, влезая в автомобиль. — «Например, то, что другой такой он не найдет и вскоре станет кусать локти, сожалея о разрыве. Скорее всего, так оно и есть…»
СКАЗАННОЕ — вовсе НЕ УГРОЗА.
Криду нестерпимо захотелось увидеть жену, которой, надо честно признаться, в последние годы он уделял так мало внимания, и перемолвиться с нею парой ничего не значащих слов. Загородная тишина (сидел в машине, не запуская двигателя) пугающе давила на сознание. Как не прав был обожаемый им Томас Карлейль[13], утверждавший: «Глядя на шумное безумие окружающего мира …приятно размышлять о великой Империи Молчания, что выше звезд и глубже, чем царство смерти. Одна она велика, все остальное — мелко»!
Не откладывая дела в долгий ящик, нажал кнопку мобильного телефона. Ответа не последовало. «Скорее всего, Марон ушла в магазин или в кино на дневной сеанс», — решил Крид. И повернул в замке ключ зажигания.
Если бы он сказал кому-нибудь из не очень близких приятелей, что до сих пор неравнодушен к Марон, те бы издевательски расхохотались. Но чем больше Крид размышлял о превратностях любви, тем сильнее крепла уверенность: на самом деле дороже супруги для него человека нет. Просто глупо глушить в себе чувство, стесняясь признаться в нем себе самому.
Стало немного совестно.
