Охотники каменного века - страница 73

Шрифт
Интервал

стр.

Наконец, показался Нао. Он быстро бежал по освещенной луной равнине. Фум вскрикнул:

— Огонь! Сын Леопарда несет огонь!

Все дико заревели кругом.

— Огонь, огонь пришел.

Онемев, тяжело дыша, смотрели улы на слабое пламя. Потом все бросились собирать сухие ветки и траву. Когда костер был готов, Нао поднес к нему дрожащее пламя. Сначала затлелись маленькие ветки, потом большие, и вот наконец пламя, рыча, стало пожирать поленья. Волки, бродившие поблизости, отступили в темноту.

Тогда Нао сказал, обращаясь к вожаку:

— Нао принес огонь улам. Помнит ли Фум о своем обещании? — он указал рукой на Гаммлу, стоявшую у костра.

Гаммла больше не боялась Нао, ведь это он вернул им огонь.

— Возьми ее, — ответил Фум, — пусть она принесет улам таких же славных охотников, как ты.

— Пусть Нао будет вожаком орды, — закричал старый Гун. — Нао самый сильный и смелый из улов.

Теперь раздался общий крик:

— Пусть сын Леопарда вместе с Фумом водит нас на охоту.



Нао стоял рядом с вожаком и смотрел на веселое пламя костра. Потом он начал рассказывать о медведе-великане, тиграх, льве и страшных кламах. Когда дело дошло до встречи с Агао, Фум спросил:

— Когда Нао в последний раз видел сына Зубра и его братьев?

— Прошла ночь и прошел еще день, — ответил тот. — Сыновья Зубра напали на Нао, Нама и Гава… Нао, Гав и Нам убили всех троих.

Сын Леопарда вытащил из шкуры медведя, которой был прикрыт, три окровавленные руки и бросил их на землю.

— Вот руки Агао и его братьев!

Да, это были их руки, волосатые и сильные, ни у кого другого не могло быть таких рук. Все помнили, как, бывало, дрожали перед этими руками. И вот они теперь убиты.

Старый Гун указал на Нао и крикнул, обращаясь ко всей орде:

— Улам не страшны больше враги!

Тогда Фум схватил Гаммлу за длинные волосы и бросил ее к ногам Нао.

— Вот, она будет твоей женой!

Нао поднял Гаммлу и вместе с ней подошел к горящему костру. Он долго смотрел на пламя. Нао знал, что он никогда, никогда не потухнет. Улы и дети улов не будут больше зябнуть, скитаясь без огня по темному лесу. Ведь огонь прячется в сухом дереве, надо только уметь выгнать его оттуда.


Александр Беляев

ИНСТИНКТ ПРЕДКОВ

Илл. С. Волуцкого

I

СУМАСШЕДШИЙ

Последние посетители давно оставили территорию Московского зоопарка. Ворота закрылись, лучи солнца погасли на куполе соседней церкви, летняя ночь покрыла синим пологом вольеры и дорожки парка, погасила блеск прудов, перекрасила зелень деревьев в черный цвет. И звезды, как глаза любопытных волчат, засверкали на небе — им хотелось узнать, что делается в зоопарке, когда он пустеет от посетителей, назойливо сверлящих тысячами любопытных глаз обитателей сада. И глаза небесных волчат видели более любопытные вещи, чем видят глаза людей.

Когда уходят посетители, звери вздыхают свободнее, как актеры, исполнив надоевшую им роль. Театр опустел, зрители разошлись, и можно наконец быть собой, помечтать о своем, личном, далеком, невозвратимом. Мрак расширяет тесные пределы тюрьмы и, если прищурить глаза, то можно представить себе, что находишься в беспредельной африканской пустыне, в джунглях Индии, в ледяных просторах Арктики, — кому что нравится. Лев выше поднимает свою могучую голову, шевелит ушами, как кошка, почуявшая мышь, расширяет ноздри, втягивая свежий ночной воздух, потрясает гривой и вдруг испускает короткий, отрывистый, глухой звук, похожий на рев крупного, породистого быка. Еще один короткий звук, — лев как будто прочищает горло. Потом он наклоняет морду к земле и ревет по-настоящему тем могучим, протяжным ревом, который арабы называют «раад», что значит «гром гремит». От этих звуков дрожит земля и волнами отражает «гремящий гром», который как будто исходит из самых недр земли. На несколько километров вокруг этот «гром» вспугивает зверей, — и лев выходит на охоту. Сонная львица просыпается от своей дневной дремоты, зевает, потягивается и легкой походкой приближается к своему царственному пленнику-супругу. Где-то откликнулись шакалы, — ведь им остаются крохи от пира властелина пустыни. Белохвостый орлан закричал пронзительно: «Ай, ай, ай», как несмазанная трамвайная ось. Скрежещущий звук разорвал воздух и разбудил уток на малом пруду, они испуганно закрякали, скрываясь в осокорях. Скоро весь парк наполнился звуками. Это становилось уже настолько интересным, что из-за камней ограды совиным глазом выглянула луна. И при ее свете туша слонихи Джандау, ночевавшей по случаю теплой погоды на открытом воздухе, казалась вылитой из древней, позеленевшей бронзы, только что откопанной из земли. Слониха вытянула хобот, повертела им из стороны в сторону и недовольно фыркнула. Уши ее беспокойно зашевелились. А бурый медведь, сидевший у воды своего звериного острова на задних ляжках, зачерпнул воду правой лапой, поднес к морде и вдруг насторожился, не успев обсосать ее. Нет, решительно сегодня, в эту лунную, теплую ночь, в парке творилось что-то необычайное. И чуткое ухо сторожа уловило в оттенках звериных и птичьих криков какие-то тревожные нотки, как будто что-то неведомое и волнующее зверей приносил легкий ветерок, наполненный запахом цветов. Но что? Ни человеческое ухо, ни зрение, ни обоняние не улавливало этого. Быть может, зверей томила лунная ночь.


стр.

Похожие книги