Охотники каменного века - страница 35

Страх, пережитый матерью, был забыт. Они были в безопасности, в тепле, и у них было много пищи; поэтому они чувствовали себя счастливыми. Женщина отгребла горячую золу и положила в нее орехи, чтобы они поджарились и их легче было раскалывать. Мужчина тем временем переворачивал длинной, заостренной палкой куски мяса, жарившиеся на огне, и с наслаждением вдыхал в себя вкусный запах, распространявшийся от орехов и мяса. Эти люди только недавно были женаты, и Эд был их первым ребенком. Они привыкли жить изо дня в день, питаясь тем, что женщина соберет в лесу, а мужчина добудет на охоте. Теперь у них было много еды, вход в пещеру был загорожен, и они могли спокойно есть и спать.

Они скоро съели своими крепкими зубами приготовленную пищу и затем легли на кучу листьев, заменявшую им постель, положив между собой ребенка.

Наступила ночь. Снаружи пещеры было неспокойно; во мраке глухо раздавались разные голоса и шум. Это было время, когда двуногий враг, т. е. человек, уходил в свои пещеры и животные, боявшиеся его, могли выходить на пастбища или на добычу. Травоядные жадно щипали свежую, сочную траву, а хищники подстерегали животных, отбившихся от стада, чтобы завладеть ими. Слышно было фырканье зубров или лосей, и от времени до времени раздавались крики испуганных или застигнутых врасплох животных. Но хищники, нападавшие на них, ничем не угрожали людям, спавшим в пещере. Вход в пещеру был слишком узок, завален камнем и огражден страшным для дикого зверя огнем. Костер из крепких сучьев и корней горел в течение всей ночи, пылая и дымясь, и служил лучшей охраной пещерного человека от его свирепых врагов.

Эд подрастал, как растут все дети; но он был крепче и сильнее нынешних детей. С ранних лет он привыкал помогать отцу и матери. Только что первые утренние лучи проникали в пещеру, он уже был на ногах. Он вставал с своей теплой лиственной постели, прикрывался одеждой из шкур и разводил огонь, чуть-чуть тлевший под утро, раздувая его и подбрасывая в него сухие сучья. В теплой золе оставались еще куски мяса, которые были мягки и сочны. Их съедали, и отец и мать уходили за поисками пищи. Пока Эд был очень мал, его оставляли одного в пещере, завалив ее вход камнями так, чтобы никакое опасное животное не могло попасть туда; да и днем эти животные держались в глухом лесу, выходя на добычу ночью.

Когда Эд настолько подрос, что мог бегать, не уставая, и его не надо было носить на руках, он уходил вместе с матерью и помогал ей собирать ягоды, лесные плоды и орехи. Рассматривая все, что у него под ногами, оглядывая каждый куст, Эд в тоже время чутко прислушивался, — не раздастся ли какой-нибудь подозрительный шорох, означающий приближение зверя, угрожающего человеку. Когда слышалось что-нибудь подобное, для мальчика было достаточно одной минуты, чтобы взобраться на дерево и очутиться на высокой ветке, где он был в безопасности, и оттуда ему все далеко было видно. Как только он вполне окреп, он лазил по деревьям и перепрыгивал с ветки на ветку так же свободно, как ходил по земле. Он был легче матери, и иногда она посылала его на дерево, чтобы срывать там плоды или орехи и сбрасывать их вниз. Все, что они собирали, они уносили домой в корзинке из прутьев, которые мать искусно умела плести. Но орехи не всегда бывают в лесу: когда их не было, мать искала съедобных кореньев, служивших запасом на черный день. Чтобы их находить, надо было знать растения, у которых они бывают, и для этого внимательно присматриваться ко всему, что растет в лесу и на лугах. Иногда мать и сын ловили рыбу в сети, также сплетенные из прутьев. Эду часто приходилось влезать в воду, чтобы ставить эти сети, похожие на наши бродники, и он выучился плавать и нырять. Мать ласково обращалась с ним, но, случалось, сламывала прут и больно стегала его, если он пропустит что-нибудь дельное и, в особенности, если он бывал недостаточно осторожен в случае угрожающей опасности.

У Эда потом находилось дело и дома, когда у него родились сперва брат, а потом сестра. Мать оставляла их на его попечении, когда уходила в лес. Эду не очень это нравилось, но он привык к послушанию и старательно исполнял свои обязанности, присматривая за детьми и за огнем.