Ректор академии Арраса сидел в своем кресле и, так как, несмотря на свой приклонный возраст он еще преподавал, читал контрольные работы своих студентов, попутно выписывая понравившиеся фразы. За долгую жизнь он опубликовал уже более десяти книг, с понравившимися изречениям, которые пользовались спросом и по сей день. Чего только не придумывает студент, дабы скрыть свое незнание?
Стук в дверь отвлек почтенного старца от этого занятия.
- Войдите.
- Вам письмо, ректор.
Тут было принято называть человека, занимающего высокий пост по должности, что слуга и делал вот уже десятый год.
- Спасибо Неррикс, свободен.
Ректор привычно вскрыл послание и начал неторопливое чтение. Едва глаза его добежали до последней строчки письмо вспыхнуло пламенем и осыпалось пеплом прямо на пол: ректор предпочитал не оставлять корреспонденцию в бумажном виде.
Одним студентом больше, одним меньше - разницы никакой. Другое дело, что если этот окажется талантом...
Позолоченное перо со скрипом выводило текст на бланке приказа, и через несколько минут бумага была уже заверена печатью академии, то есть приобрела юридическую силу. До свежего набора в Академию еще почти год, так что за это время, возможно, многое успеет измениться. А пока надо поставить в известность самого кандидата, и надеяться что он не сгинет до вступительных испытаний.
Старик вздохнул и посмотрел на едва светящуюся воду, капающую в огромных водяных часах, после чего продолжил проверять работы студентов. Конечно появившийся из ниоткуда человек с воспоминаниями о совершенно ином мире это любопытно, но проще его пригласить поступать в Академию, чем самому ехать куда-то. Ну а если таланта нет, отчислить всегда успеем.
* * *
- Нападай - бросил обыденно Торреви и я сделал выпад, после которого моя палка оказалась в руках гномоподобного Торреви.
Бой проходил пока на палках, и я сомневался, что взяться за оружие мне сегодня удастся. Фехтование было явно не моей стихией и я давал в этом себе отчет. Однако Торреви был хорошим учителем.
- Помни, с трупом фехтовать не придется - просто пару тройку ударов, куда надо нанести и все. А вот с бандитами, вполне. Их еще не всех нежить схарчила, чтоб ее.
Раза с десятого у меня вышло, и я таки не выронил оружия, когда Торреви парировал мой неумелый удар.
- Ладно - произнес, наконец, гном - бери клинок, сейчас поглядим. А то мне скоро уже идти надо.
Я взял небольшой меч, приятно холодивший руку, и двинулся в том направлении, в котором указал гном. Пятачок пять на пять метров был окружен глухим частоколом, в котором наблюдалось некое подобие калитки, в которую я с большим трудом протиснулся.
Внутри меня ждал труп... живой.
Нежить была хорошо связана и находилась в противоположном конце импровизированного ринга. Несколько веревок тянулись за пределы забора, давая возможность выпустить труп, когда в этом потребуется необходимость
- Посмотрим, как ты с ним совладаешь - произнес гном, чье лицо неожиданно появилось над частоколом - готов?
- Готов - хмуро пробормотал я.
Одна из веревок, которой был повязан мертвяк, ослабла, потом другая, и тот стал медленно выбираться из пут.
А его я боялся.
Все мое человеческое естество тряслось в страхе при виде этого исчадья ада. Хотя, быть может, и совсем не ада. Самое интересное, что чувство страха пропадало, стоило мне отойти подальше от мертвяка. Любопытно. На болоте я этого не ощущал, но я и был не совсем адекватным.
Секунд пятнадцать я сражался с собой, пока, наконец, любопытство не взяло верх и я невольно, позабыв страх, стал изучать врага. Черты лица нельзя различить, ростом чуть ниже меня, местами видны лохмотья того, что некогда было одеждой. Интересно, из какой ямы выполз?
Пока я разглядывал мертвяка, тот выбирался из пут.
Вонь была жуткая и я три раза поблагодарил себя за осмотрительность, что не позавтракал. Пока что я изучал мертвяка и только отступал, перемещаясь из края в край. Хорошо, что двигался он медленно! Он больше всего напоминал куклу - не видно только нитей, ведущих к невидимому кукловоду: мышцы давно превратились в некую гнилую массу и не были напряжены совершенно, что делало все его движения до невозможности неестественными. Что же заставляет тогда двигаться?
