— Как бы я этого хотела, — ревела она.
— А зря…, — Грозно кинул он.
Не дожидаясь реакции, пустил в бедную девочку поток силы, которая стерла из памяти последние десять минут. Она прекратила тут же плакать, ведь сейчас она очень уязвима. Он пригнулся к ней ближе, провел рукой по заплаканному лицу, смахивая дорожки слез. Она глядела на него мокрыми голубыми глазами, зачарованно наблюдая за красивым парнем. Он провел по ее губам большим пальцем, горячее дыхание обжигало его руки, он все больше хотел ее, ее кровь.
Он заставил ее встать с кровати, и снять ветровку. Она послушно медленно встала, и начала эротично стягивать курточку от спортивного костюма, ее глаза все еще были мокрыми и покрасневшими от слез. Он подошел к ней, прижав к себе за тонкую талию, он стал гладить ее волосы, ослабевая силу убеждения. Оставляя ее разум чистым, чтобы она помнила все, пока что помнила и понимала…. Ее глаза расширились, но она не стала отходить, ее дыхание участилось. «Странная…» — одно слово промелькнуло в его голове. И Алекс поцеловал ее диким страстным поцелуем. Она обхватила его за шею, отдаваясь во власть незнакомого парня…
«Я не могу оторваться от его серых глаз, чувственных губ, я схожу с ума, его нога прошла? Какая разница? Он стоит напротив меня, и жаждет меня…. Я так давно хотела ласки….» И девушка отключила разум, который все время кричал ей, что нельзя так поступать, она его не знает, и он опасен. Голова начала болеть, она потихоньку сходила с ума от белых пятен, от его вторжения в ее сознание…
Он зарычал, клыки начали потихоньку расти, царапая ее губы, из которых тут же потекла алая ароматная кровь. Девушка ахнула, касаясь окровавленной губы, но ничего не меняя, продолжала стоять перед парнем. Он быстро стал стягивать с нее штаны и футболку. Она как марионетка не сопротивлялась, что с ней произошло, что так легко позволяет с собой творить такое? Этот вопрос поселился в головах обоих. Для Алекса это игра, которую он сам начал, в ней он был и нападающим, и защитником, и судьей.
Парень чувствовал смешанные чувства: страсть, ненависть, боль и радость. Горло горело от жажды, желаемое было в его руках, его губы покрывали ее тело, она часто дышала, загораясь пламенем, переполнявшим душу и тело.
И тут, не давая страсти еще больше одурманить и закружить его голову, Алекс вонзил клыки в ее шею. Она постаралась выбраться из крепких рук парня, боль была ужасная, голова девушки закружилась, кровь быстро покидала ее, до конца так и не восстановившись. Ее тело начало падать на пол, она теряла сознание. Подхватив и уложив на кровать, он оторвался от шеи, силы восполнились, настроение поднялось, она в его руках, как и ее жизнь. Она смотрела на него потухшим взглядом, и, еле ворочая языком, проговорила:
— За что?..
— Так надо, детка. — И вновь поцеловал ее, она уже не так отвечала на этот поцелуй, как несколько минут назад. Вкус ее же крови оказался на ее языке, она поморщилась. А Алекс, оторвавшись, рассмеялся. И покинул комнату девушки.
Она долго лежала, не пытаясь шевелиться, предчувствуя дикую усталость и немощность. Слезы обиды потекли из голубых глаз. Шея ныла, как и все тело. Наконец она отключилась, что доставило ей хоть какую–то долю спасения от боли.
Алекс стоял на ее балконе, думая о произошедшем. «Грубо, очень грубо… Она не обычная, а я поступаю как псих, жаждущий крови…. Но я должен. Я вампир». И он подействовал на нее новой силой так, что все это окажется для нее лишь сном….
Глава 8. Мания преследования
Еще одно белое пятно в голове Натальи, и кошмарный сон, который снился ей весь остаток дня и всю ночь. Девушка резко села в кровати, стараясь отогнать кошмар, пот градом стекал с нее, она приложила руку к ране из «сна» на шее, но там ничего не было — шея, как шея. Час дня, столько она еще не спала, это слишком много для нее, ведь она жаворонок. Хорошо пара только в 3 часа дня.
Этот парень из сна был так красив, она отдалась ему, чувствуя страсть, а он оказался чудовищем… Очень жуткий сон. Попытавшись встать с постели, Наташа испытала дикую усталость, всё тело ломило, а есть–то, как хотелось! Да и голова от мыслей лопается, такое ощущение, будто она что–то забыла, да еще и очень важное.
