В 20-х гг. XVIII в. они были заменены ножовщиком Томасом Холлиером. Затем сотни изделий послужили для украшения стен Виндзорского замка, Тауэра и Хэмптон- Корт. Некоторые сабли были покрыты голубой, черной или белой эмалью (фото 17).
В большинстве европейских армий кинжал с небольшой медной рукояткой сначала ввели в качестве дополнительного оружия для пехоты и затем включили в качестве оружия в специализированные войска разведчиков и стрелков и стали использовать как штык. Похожие кинжалы, но более высокого качества носили пехотные и морские офицеры. На портретах работы Майкла Дала и сэра Годфри Кнеллера, находящихся в Национальном морском музее в Гринвиче, изображены несколько морских офицеров, имеющих при себе как прямые, так и украшенные кинжалы, внешне неотличимые от охотничьих сабель.
Как отмечает Лакинг, на гравюре «Открытие галереи П. Абрахамса в Санта-Кларе», напечатанной в Нюрнберге в 1702 г., изображен английский адмирал с кинжалом. В коллекции Джона Винсбери сохранился английский кинжал с железным посеребренным эфесом примерно 1640 г. На ножнах прикреплен кусок пергамента, в котором сообщается его история и родословная хозяина – капитана Джона Джексона, носившего его в битве при Ла-Хойе в 1692 г.
Кинжал, который с гордостью носили во время битв, на охоте получал совершенно иное применение, что сегодня кажется просто отвратительным. После того как оленя убивали, соблюдался определенный ритуал. Прежде всего давали понюхать крови молодым гончим, чтобы в будущем, как писал Ричард Блум в «Отдыхе джентльмена» (1686), они пьянели от нее. Затем он описывает дальнейшие действия: «Взяв в руки кинжал, охотник мощным ударом пытается обезглавить оленя. Если голова не отсекалась, каждый мог попробовать сделать то же самое. Обычно охотник или лесник для этого выбирал не только самый острый, но и самый результативный кинжал, чтобы он лучше справился, каждый из присутствующих давал ему по шиллингу». В качестве примера в книге «Отдых джентльмена» приведена вклейка, озаглавленная «Охота на оленя и расчленение его головы».
Фуллу, считавший такой вид развлечения чисто английским, не упоминает его в «Псовой охоте» (1573), но Джордж Тюрбервиль, чья книга «Благородное искусство псовой охоты» на самом деле представляет собой всего лишь перевод книги Фуллу, упоминает об этом обычае в одном из немногих принадлежащих лично ему пассажей: «Им нравилось отрубать его голову своими охотничьими кинжалами, скейнами или саблями, чтобы испытать их остроту и показать силу своих рук».
Хотя в те времена люди были не такими брезгливыми, как сегодня, все же раздавались протесты против подобных обычаев. Один из авторов с едкой иронией пишет о чрезмерном увлечении охотой: «Думая о тех, для кого музыкой становятся звуки рога и тявканье гончих и кто заболевает, если хоть день не выезжает на охоту, начинаешь понимать, почему высшей добродетелью они считают собачье дерьмо. На охоте они испытывают такие же чувства, как азартные игроки! Мясник, не задумываясь, ежедневно убивает коров и овец, а истинные джентльмены обставляют убийство издевательством над бедными животными. Сняв шляпы, они восторженно встают на колени и, вытащив специальный кинжал (обычный нож оказывается недостаточно хорош), совершив несколько действий, рассекают животное на части, как заправские анатомы. Собравшиеся вокруг сосредоточенно наблюдают за тем, как новичок делает то, что они уже делали множество раз. Окунув палец в свежую кровь, новичок вдыхает ее запах, который считает лучшим ароматом на свете».
Правда, не все ощущали то же самое. Охота продолжала оставаться национальным видом досуга, которым с удовольствием наслаждались во многих странах.
[5] «Справочник» издан в Лондоне в 1837 г., но некоторые исследователи ошибочно считают его немецким.
