— Ну да, там, наверное, где его и убили.
Юрий достал из кармана блокнот, быстро нарисовал бумеранг озера.
— Его убили вот здесь, — он поставил крестик.
— Именно тут его место и есть, — подтвердил Серов. — Он хитрый, тут лес отступает от озера, и уток видно издалека, не то, что другим. На это место он никого не пускал, ни кого! Как его только могли подстрелить, я не пойму?!
— Пулей, причем нарезной.
— А, понятно! И стрелял Зотов?
— Да, скорее всего. Только у него было ружье с одним нарезным стволом.
— Дай, угадаю какая. Вертикалка? «Зауэр»?
— Да, она. Он говорил, что взял ее в спешке, перепутал чехлы.
Серов хмыкнул.
— Пусть мозги не парит. Я ему еще лет шесть назад чуть морду не набил за то, что он вот так же стрелял, из нарезного. Он тогда это ружье только купил, хвалился им еще. Отвалил дикую сумму в долларах, я уж и не помню сколько. Чуть меня, гад, не подстрелил. Пуля то она ведь, от воды рикошетит, и летит, черт знает куда! А он мужик азартный, подстрелит утку, и добивает ее на воде уже. Потом мы долго не встречались, а года три назад попали оба на Тихое, на открытие сезона. И он опять был с вертикалкой с нарезным стволом. Тоже тогда объяснял всем, что чехол перепутал, что стрелял с одного ствола. Брешет он все!
— А почему? — не понимал Юрий. — Зачем это ему надо? Так же он и в самом деле мог кого-нибудь подстрелить?
— Знаешь, бывает, что попадается ружье, оно как жена. Баб в жизни бывает много, а она все равно самая любимая. Эти не мои слова, это самого Зотова.
В это время Раиса Михайловна внесла в зал тарелки с картошкой, и дымящимися котлетами, запах которых давно вызывал у Юрия приступ острого отделения слюны.
— Вот, закусите, — сказала она. — Да, Сашеньку нашего помяните.
— Помянули уже, — нахмурился Серов.
— Да можно еще и помянуть, — согласился Юрий. — Сашка того заслуживает.
Они выпили, хорошо поели, и только потом Игорь Владимирович продолжил свой рассказ.
— Года два назад я встретил Зотова дня за три до открытия охотничьего сезона, и как раз около магазина «Охотник». Конечно, пошли разговоры об охоте, об утках. А он ведь мужик увлекающийся, сам знаешь, азартный! Поехали, говорит, посмотришь мою игрушку. Привез он меня в свое поместье, и показал этот свой стенд для стрельбы по тарелочкам. Вещь, конечно, чудная. Ружье мне дал, неплохое, тоже горизонталка, Тозовка. Я пострелял, что-то тоже так увлекся, а он тут и говорит: давай на соревнование, кто больше разобьет тарелок. Эх, и постреляли мы тогда, я даже сумму представить себе не могу, на сколько ему та перестрелка стоила! Пока все тарелки не кончились, остановиться не могли. Но и тогда я заметил, что он стреляет странно, из вот этой самой вертикалки, «Зауэр». Он, поэтому, и выиграть долго у меня не мог, потому что я из обычной вертикалки садил, шестнадцатый калибр, а он из своей, с нарезным стволом. Дробью то оно вернее, чем пулей. Я его даже поддел по этому поводу. Вот тогда он эту фразу про баб и жену и сказал.
— А про эту его причуду многие знают? — поинтересовался Юрий.
— Да, почитай, все знающие охотники, старики, это да.
— А вот эти, которые были с нами в этот раз? Соленов, Васин, Демченко? Они в курсе такой любви Зотова к этому ружью?
— Ну, Соленов старый охотник, да и Демченко тоже. Васина я хуже знаю, этот недавно начал охотиться, года четыре как. Но первые два точно все про Императора знают.
— А покойный Максимов знал, что Зотов такой «однолюб» с ружьями?
— Да, этот точно знал. Как раз Максимов, и был свидетелем в тот раз, когда меня этот чертов Император, чуть не подстрелил. Выступал тоже на него страшно. Не любили они друг друга, это точно.
Они просидели за столом еще долго, по косточкам разобрали всех знакомых охотников, их привычки, повадки, склонности и недостатки. Потом перекинулись на знакомых, родных, обсуждали их судьбы, новости. От Серовых Юрий ушел уже в темноте.
Едва он вошел в квартиру, как раздался звонок в дверь.
"Кто пожаловал? Ольга или Ленка?" — подумал Юрий, но гадать долго не стал, распахнул дверь.
Это была Ленка, как всегда сногсшибательная в любом наряде. В этот раз на ней была короткая, серая шубка из натуральной испанской козы. Улыбаясь, она чуть покачивалась из стороны в сторону, а потом нежным голосом произнесла: — Я замерзла, пока шла к тебе пешком.
